— Он очень худ. Чему удивляться — разве этот ребенок когда-нибудь наедался досыта, — комментировал иезуит. — Нос был когда-то сломан, но успел зажить. Следы переломов на двух ребрах, затянувшийся шрам справа на предплечье. Да, побивали его, однако. Может, из дому сбежал как раз поэтому. Если только не такая же нищенка, как и он сам, неизвестно от кого не произвела его на свет. И вот, милорд, свежая рана, поглядите: колотая в грудной области.
— Она и есть причина смерти? — спросил Трелони.
— Вне всякого сомнения. Лезвие ножа проникло в сердце.
— Зачем преступнику понадобилось убивать и мальчишку? Почему же сначала он тому заплатил?
— Думаю, серебряная крона была лишь авансом. Убийца пообещал мальчику остальную часть денег после выполнения поручения. И заманил ребенка куда-нибудь — скорее всего на мост через Флит. В момент нанесения удара жертва наверняка находилась на расстоянии вытянутой руки от убийцы — в противном случае он не мог бы заколоть мальчишку. Именно заколоть, потому что стрелять преступник не решался — звук выстрела могли услышать, а поднимать шум ему было явно ни к чему.
— Да, но все-таки зачем было его убивать? — недоумевал сэр Орландо. — Заплатить побольше, и дело с концом.
— Злодей уже совершил одно убийство, а мальчик запомнил его. И вполне мог донести.
— Да кто поверил бы какому-то оборванцу?
— Вполне возможно, что никто. Но знаете, иногда хватает самого косвенного указания, малейшего подозрения, чтобы, так сказать, наступило озарение. Нет, преступник стремился застраховать себя от любой неожиданности, с тем чтобы его имя никогда и ни при каких обстоятельствах не всплыло в связи с убийством повитухи. Судя по всему, человеческая жизнь для него — пустой звук.
— Тем больше у нас оснований отыскать его как можно скорее! — заключил сэр Орландо. — К великому сожалению, мы уже не имеем возможности допросить мальчика. Пусть он и не знал убийцу по имени, но описать его мог, как мог дать и другие, не менее ценные детали.
— Кое-что весьма важное мы можем и так выяснить, милорд, — ответил на это Иеремия.
Чувствовалось, что иезуит взволнован.
— В каком смысле?
— Присмотритесь к ране, сэр. Хорошо видно, что лезвие ножа довольно широкое. По форме раны мы можем установить даже форму клинка. Речь идет об обоюдоостром дуэльном кинжале, имеющем с каждой стороны лезвия по желобку. Но это еще не все, о чем нам говорит рана, — продолжал Иеремия, указывая на крохотный синяк у самого края раны. — Как вы думаете, откуда вот этот синяк?
Присмотревшись, Трелони покачал головой: