ГЛАВА II
Нападение на Марэсфонтейн
Я не намереваюсь излагать последовательно историю всех лет, которые я провел в изучении французского языка и различных других премудростей, в числе которых и методу мосье Леблана. Поистине, здесь «нечего сказать, сэр». Когда мосье Леблан бывал трезв, он являлся самым изысканным и эрудированным репетитором, хотя и склонным отходить от темы урока и углубляться в различные второстепенные детали, которые сами по себе не являлись поучительными. Когда же он бывал подвыпившим, то возбуждался и разглагольствовал с нами главным образом о политике и религии, или, вернее, об их недостатках, ибо он был прогрессивно мыслящим, хотя эту черту характера он всегда старался скрывать от хеера Марэ.
Я могу добавить, что некий детский кодекс чести предупреждал нас от разоблачения этих его взглядов и различных других поступков. Когда он бывал абсолютно пьян, что в среднем случалось не чаще одного раза в месяц, он просто беспробудно спал, а мы делали все, что хотели.
Но вообще-то у нас взаимно все шло хорошо, ибо после инцидента во время нашей первой встречи мосье Леблан всегда бывал со мной вежлив. Мари он обожал, что, кстати, проявлял любой обитатель этого места, начиная с ее отца и кончая самым последним рабом. Нужно ли добавлять, что я обожал ее больше, чем все они вместе взятые, сперва любовью, какую питают дети друг к другу, а затем, когда мы стали взрослыми, такой всепоглощающей любовью, которая переходит все пределы и становится абсолютно полной.
И было бы странным, если бы этого не было, учитывая, что мы практически половину каждой недели проводили вместе и что с самого начала Мари, чья натура была такой же открытой, как ясный полдень, никогда не скрывала своего чувства ко мне. Правда, это было весьма сдержанное, осторожное чувство, почти похожее на любовь сестры, или даже материнское, судя по его внешним признакам, ибо она никогда не могла забыть лишних полдюйма роста, или одного-двух месяцев возраста.
Кроме того, с самого детства она являлась женщиной, ибо обстоятельства и характер сформировали ее таким образом… Не более чем за год до нашей встречи умерла от тяжелой болезни ее мать, у которой она была единственным ребенком и которая оставила на нее заботы об отце и доме. Я полагаю, что это была та тяжелая утрата в юности, в ранней юности, которая окрасила ее натуру в серый оттенок печали и заставила Мари казаться значительно старше своих лет.