Тогда Марэ залился слезами и бросился мне на грудь, едва не повалив на землю. Я вырвался из его цепких объятий и бросился к Мари, лежавшей лицом вверх. Она, казалось, услышала мои шаги, Потому что глаза ее открылись и она попыталась занять сидячее положение.
— Это правда ты, Аллан, или я вижу это во сне? — прошептала она.
— Это я, это я, — ответил я, поднимая ее на руки и ощущая, что она весит не больше, чем ребенок.
Ее голова упала на мое плечо, и она тоже начала плакать. Я обернулся к мужчинам и сказал:
— Почему вы умираете от голода, когда кругом полно дичи? — и я показал на двух жирных антилоп, видневшихся среди деревьев ярдах в ста пятидесяти.
— А разве камнями дичь убьешь? — спросил один из мужчин. — Месяц назад сгорел весь порох. Эти антилопы, — добавил он с дикой улыбкой, — дразнят нас каждое утро, но не желают попадать в наши волчьи ямы. Они уже хорошо знают их, а рыть новые у нас нет сил.
Когда я побежал сюда, то взял с собой ружье, из которого стрелял во время состязания с Перейрой, потому что оно легкое. Я поднял руку, призывая всех к молчанию, осторожно усадил Мари на землю и начал подкрадываться к антилопам… Я уже добрался до сотни ярдов от них, когда их вспугнули появившиеся зулусы, наконец догнавшие меня.
Антилопы помчались галопом и скрылись за деревьями. Я прикинул, что они должны появиться среди кустарника, примерно в двухстах пятидесяти ярдах от нас. Я установил максимальный прицел, поднял ружье и стал ждать, моля Бога, чтобы он не позволил моему искусству изменить мне.
Вот появился, наконец, самец. Голова его была вытянута вперед, а длинные рога лежали на спине. Я прицелился и нажал на спусковой крючок.
Выстрелил, но самец прыгнул вперед, словно еще быстрей, чем раньше. Я промахнулся! Но что это? Внезапно самец крутнулся и помчался галопом прямо на нас. Ярдах в пятидесяти он рухнул безжизненной массой, перевернувшись дважды, подобно подстреленному кролику, и остался лежать неподвижным. Пуля была в его сердце.
Я обратился к запыхавшимся от бега и обливающимся потом зулусам:
— Отрежьте мясо с боков антилопы, не тратьте время на сдирание шкуры, — сказал я на ломаном зулусском, помогая словам знаками.
Они поняли меня и уже минутой позже заработали своими ассегаями. Тогда я посмотрел вокруг. Рядом находилась большая куча сухих веток, явно предназначенных для топлива.
— А огонь у вас есть? — спросил я истощавших буров, которых иначе как скелетами, пожалуй, и назвать нельзя было.
— Найн, найн, — ответили они, — наш огонь погас.
Я достал трутницу, которую всегда носил с собой, и кремень. Через десять минут у нас уже ярко полыхало пламя, а через три четверти часа был готов чудесный бульон, так как железные посудины только и ожидали, чтобы их наполнили пищей. По-моему, весь остаток этого дня бедные изголодавшиеся создания только и делали, что ели, засыпая между очередными приемами пищи. О! Я чувствовал радость при кормлении их, особенно после того, как прибыли фургоны, привезя с собой соль, — как они истосковались по соли! — сахар и кофе.