— Позвольте, — возражали Чухонцеву местные опера, — ведь бразилец даже не выходил на поле. Кто-то другой нанес удар.
Думаете, это Гену останавливало в суждениях? Не надейтесь даже.
— Ну, выходил бразилец на поле или не выходил, это меня не касается. Я вам излагаю концепцию преступления, а рабочие детали сами разрабатывайте. — Гена набрался столичной спеси и говорил с провинциальными милиционерами, не поворачивая в их сторону головы. — Подкину вам, например, такую версию. — Прежде у Гены идей вовсе не появлялось, но майорские звездочки провоцируют некое брожение в мозгах, — подкину вам версию, так и быть, — говорил он снисходительно. — У всякого дикаря имеется большая семья. Плодятся они в Африке как кролики, есть у них и братья, и племянники, и внуки, каждая негритянка рожает в среднем по девять человек. Полагаю, наш так называемый форвард выписал себе из своей Зимбабвы кучу родни и приучил, например, племянника пулять мяч в девятку. Тренировал мальчика. Вот он племянника на мокрое дело и выпустил: и сам чистенький, и негритенку развлечение.
— Не из Зимбабве он, из Бразилии! — подал голос один из ментов.
— Попрошу не перебивать! — Чухонцев обожал покрикивать на подчиненных. — Сам из Бразилии, а родня живет в Зимбабве. Неужели не ясно? Все надо разжевать!
Некий опер из местных, дитя демократии и воспитанник прогрессивных течений, заикнулся было о расистском подходе к вопросу — но Гена Чухонцев только посмотрел на него строго. И скис провинциальный правозащитник, спрятался в задних рядах.
— Работать, — кричал Гена, — работать! Искать, не спать! Запросы в посольство! Факсы в консульства! А ну — за работу!
Смелое предположение Чухонцева не только облетело местные газеты, но и вызвало переполох в посольстве Зимбабве, в родстве с народом которого бразильский центрфорвард не состоял. Возможные морганатические связи последнего были исследованы досконально. Так, было обнаружено, что у футболиста имеется внебрачная дочь в Анголе. Но приглашена в Россию она не была, и остается сомнительным, что ее квалификации хватило бы на этот роковой удар: девочке исполнилось семь лет, и она страдала врожденной близорукостью. Версия Гены Чухонцева рассыпалась в пыль, мэр города Н. господин Яковлев проявил исключительную активность в городе Лондоне, призвал людей доброй воли сплотиться вокруг него для защиты от произвола. Демонстрации поддержки гонимого мэра, узника совести, прокатились по британской столице. Гену Чухонцева вызвали куда надо, пригрозили снятием с должности. Дескать, что у вас творится? Подозреваемый интервью дает зарубежной прессе, вовсю ругает Кремль, а вы гуляете вокруг стадиона и ни одной улики еще не нашли. Вы что, отдыхать в город Н. приехали? А может, вам нравится, когда Кремль критикуют? Гена кинулся искать улики с удвоенной энергией — но тщетно. Зацепиться не за что. Господин Верзилов надежд на выздоровление не подавал, лежал как бревно; а тренер городской команды, не произнеся ни слова, отошел в лучший мир. Стали опять трясти бразильца, но тот потребовал присутствия своего консула, консул заявил протест, международный конфликт был практически неизбежен. Таким образом следствие зашло — как это обычно и бывает с невезучим Геной Чухонцевым — в совершенный и непроходимый тупик. — Уже совсем близко подобрался! — кричал Гена и искательно заглядывал мне в глаза. — Подбросишь идейку?