— Тише! — У Фроси сегодня было удивительно неприветливое лицо. — Ну, чего шум подняла?
— А ты любишь потихоньку секретничать. Кто здесь чихал?
— Чудачка же ты, Лариса! Это корова чихала. Простыла наша корова. Я тёплого пойла ей принесла.
Лара недоверчиво огляделась. В левой стороне сарая серебрилось сложенное сено, справа за дощатой перегородкой виднелся пегий коровий бок. Фрося покачивала в руках закрытое крышкой ведро.
— А я и не знала, что коровы чихают. Ну хорошо. Пусть чихает себе на здоровье. Фрося, я должна рассказать тебе очень важное.
— Сейчас больно некогда. Забеги вечерком.
— Нет, откладывать нельзя. Здесь нас никто не подслушает?
Фрося пожала плечами. Она смотрела не на подругу — на сено. Как будто сено ей интереснее всего.
— Я пришла к тебе первой потому, что у тебя брат в немецком лагере. Теперь ему уже недолго сидеть. Партизаны спасли Синицыных, скоро они освободят Петю.
Фрося вздрогнула. То ли от Лариных слов, то ли оттого, что в сарае раздалось громкое «апчхи!». Нет, это не корова чихала. Сено зашевелилось и зелёной лавиной хлынуло вниз. В сене было устроено что-то вроде медвежьей берлоги, из этой берлоги, отряхиваясь, вылезал человек.
Может, и правда на свете бывают привидения? Как попал в сарай Петя Кондруненко? Да и он ли это? Худой, бледный… Прежними остались лишь глаза.
— Тише! — предупредил девочку Петя. Теперь Лара поняла, почему Фрося не позволяла шуметь. Вот кто умеет хранить тайну! Прячет у себя в сарае беглого брата, и ничего по ней не узнаешь. Всё такая же спокойная, ровная, как была. Петя потянулся, расправил плечи.
— Столько лежать — затекёшь: руки будто не свои. Присаживайся, Лариса.
Девочка нерешительно присела на ворох сена, но потом, осмелев, стала придвигаться всё ближе и ближе и дотронулась до Пети рукой.
— Проверяешь, я или не я? Можешь не сомневаться.
— Ох, Петя, даже не верится! Как же тебе удалось сбежать оттуда?
— Неважно как, важно, что удалось. А теперь рассказывай всё, что знаешь про партизан.
— Хочешь уйти к ним?
— Хочу жить по-русски, по-советски, а не по-немецки. А за это надо сражаться, жизни не жалея, иначе войну не выиграешь. Не для того я бежал из лагеря, чтоб в сарае сидеть.
— Ишь расшумелся! — рассердилась на брата Фрося. — И зачем вылез! Но раз уж вылез, изволь горячего поесть. Тебя, Лариса, я дома покормлю, и бабушке отнесёшь.
Фрося сняла с ведра крышку и вытащила чугунок с картошкой. А ведь говорила, что пойло корове…
Пока Петя ел, а Лара рассказывала ему про исчезновение семьи учителя, Фрося сторожила во дворе, для вида расчищая снег. Но вот она замурлыкала песенку. Это означало: на деревенской улице появились люди, надо прекратить разговор.