- Сильно испортила? – спросил я.
- Достаточно. Отпечаток этого на себе до сих пор несем. Там один Троцкий чего стоил. Столько крови выпил, этот главный путаник марксизма, как его Бонч-Бруевич назвал в своих воспоминаниях, что и удивляться нечему. Сталин страной-то толком начал заниматься к середине тридцатых, до этого он с пауками в банке разбирался. Так вот.
- Ты опять ссылаешься на Бонч-Бруевича. Как книга-то называется?
- «Вся власть советам». Это его воспоминания.
- Не приходилось читать. Леша, у тебя книга эта есть?
- На днях занесу.
После этих слов разговор на тему репрессий как-то сам собой увял, нам принесли заказ, а потом подошли какие-то «парни», как Леха выражался, и я еле отбился от того, чтобы меня не напоили.
Все как всегда.
Какое-то время мы не пересекались, у Алексея были «дела» и он пропадал где-то и с кем-то.
Через пару месяцев он внезапно появился на новом «Мерседесе» Е-класса. Через пару дней с машины сняли боковые зеркала, которые потом где-то были найдены и поставлены на свое место. Леха ругал наркоманов за обрезанные провода и был не в духе. Результатом его плохого настроения стала легендарная битва во дворе, в которой участвовали, с одной стороны - Леха, а с другой - пятеро сильно подвыпивших молодых людей. Дело было около двенадцати ночи, но соседи смотрели из всех окон. Драка была эпическая. Леха, который просто шел домой с пакетом кефира и был совершенно трезв, видимо не ожидал такого нападения на себя. Отвык от такого хамства, как он потом мне сообщил. Чего от него хотели нападавшие, он так и не понял, но пока мой друг спасал кефир, ему рассекли губу и тут он «взорвался». Кефир был спасен и благополучно донесен до дома, а Леха вернулся на разбор, но не один, а с бейсбольной битой. Молодые люди еще даже подняться толком не сумели. Разбор закончился около трех часов ночи, тогда когда в местном магазине закончился коньяк, а нападавшие уже не двигались, так как были пьяны совершенно.
На следующий день, каким-то чудесным образом были починены все обрезанные провода на Лешиной машине, после чего он заметно повеселел.
Мой друг явно не скучал и не давал скучать другим.
Он опять пропал на некоторое время, а через пару недель зашел ко мне в гости. Я как раз разругался с очередной пассией и скучал, почитывая биографию Феликса Эдмундовича Дзержинского.
За столом разговор зашел о чекистах вообще и о Дзержинском в частности. Начали опять с репрессий, только на этот раз уже среди работников НКВД.
- Эти совсем нюх потеряли. Творили много непотребства, а туда народу столько лишнего затесалось еще с революции, что и подумать страшно.