Поняв, что я не падаю, Карл Иосифович начал меня обеспокоенно ощупывать, заглядывая в глаза.
- Доктор, все в порядке, успокойтесь. Здесь и так места мало, а Вы меня с таким напором вообще раздавите.
После этих слов, Дымкович убрал руки и обеспокоено смотрел на меня, не решаясь уйти.
- Конечно, я выйду, но, Лев Давидович, я очень за Вас опасаюсь.
- Я сам за себя опасаюсь, доктор, - ответил я ему, покосившись в зеркало. - Так какое, Вы говорите, сегодня число?
- Четвертое декабря, Лев Давидович. Вы разве не помните? - доктор подозрительно посмотрел на меня.
- Помню, Карл Иосифович. Просто хочу себя проверить. Год, какой? Восемнадцатый? - спросил я наугад.
- Конечно, - подозрительность доктора, если и не исчезла, то разбавилась опять вернувшимся беспокойством.
- Лев Давидович, Вы получили сильнейший удар, у Вас опаснейшая травма, как минимум - очень сильное сотрясение мозга. Это было три с половиной часа назад. Несмотря на все это, Вы уже встали и ходите. Это странно. Это первый случай в моей практике и не только моей. Я не слышал, чтобы после таких травм так быстро вставали. Вы, судя по всему, через час бегать начнете. Я не знаю, что делать, Лев Давидович. Не может такого быть, чтобы Вы не нуждались в помощи, но, судя по симптомам, Вы в ней не нуждаетесь, - доктор выжидательно смотрел на меня, явно желая услышать ответ.
- Кто за меня работать будет, товарищ Дымкович? Революция не ждет, враги не дремлют. Контрреволюция наступает по всем фронтам, а Вы говорите - покой. Вот закончим дела, тогда и отдохнем, - сказал я. Ответ мне подсказал Лев Давидович.
- Вот теперь, я вижу, что с вами, Лев Давидович, действительно все в порядке, - доктор явно немного успокоился после моих слов, видимо подумав, что, раз уж Троцкий начал говорить лозунгами, значит с ним все в порядке.
- Все хорошо, товарищи, - обратился я к взволнованным подчиненным. - Не надо беспокоиться. Я сейчас выйду.
После этих слов, я прикрыл дверь и подошел к унитазу. После того как я облегчился, добавился еще один факт к тому, что я действительно нахожусь в теле Льва Троцкого. К умывальнику я подошел, удивленно покачивая головой. Умылся.
Выходя из уборной, обратился к собравшимся и напряженно ожидающим меня подчиненным.
- Все хорошо, товарищи, можете быть свободны.
Народ начал выходить из купе, а я обратился к своему секретарю.
- Миша, задержись.
Глазман остался и, дождавшись, когда все выйдут, закрыл дверь.
- Слушаю Вас, Лев Давидович?
- Миша, мне сейчас надо немного отдохнуть. Распорядись меня не беспокоить два часа. Разбудишь меня в четверть четвертого. Сейчас четверть второго, - я немного задумался. - Собери через два с половиной часа утреннее совещание снова. Пусть готовятся начать сначала. Я плохо помню доклады. Все понял? – Последовал утвердительный ответ. - Тогда выполняй. Можешь быть свободным.