– Ой, котик, ну как здорово, что мы сюда выбрались! Разве дома такое увидишь?!
Нет, конечно. Много чего можно увидеть в нашей трехкомнатной квартире, но только не это. Ты прижимаешься ко мне, целуешь в висок.
– Спасибо, милый, за это место!
– Я давно хотел привезти тебя сюда… Любимая.
Очень давно.
Мои пальцы стискивают горло бутылки, штопор легко входит в тугую пробку. Паутина на деревянном ящичке кажется синтетической. Твое излюбленное вино. У нас сегодня праздник – сто недель вместе. Ты любишь некруглые даты. Сто дней, пятьсот дней… Годовщины тебе скучны: родня, гости, подарки, речи и поздравления… А сто недель мы отметим вдвоем. Сто недель вдвоем – звучит почти как сто лет одиночества…
Я режу закуску. Получается неровно – нож слишком длинный и острый. Или это подрагивает рука?
Ты снова обнимаешь березу.
– Как тут здорово, зайчик! Как бы я хотела остаться тут навсегда…
Хорошо, любимая. Когда и в чем я мог тебе отказать?
В переводе с японского это звучало красиво: полет ласточки над вечерним морем. Но воздух рассекла не быстрокрылая птичка – холодная сталь клинка.
Удар должен был отсечь руку – правую кисть. Не отсек. Рука метнулась навстречу – не то надеясь отвести или остановить безжалостное лезвие, не то просто рефлекторно. Два пальца упали на землю. Указательный и средний. Кровь не ударила струей – в последовавшие несколько секунд. Так всегда и бывает – спазматическое сжатие сосудов.
А потом уже было не понять, откуда хлещет и льется красное.
Самое страшное было – звуки. Вернее, почти полное их отсутствие. Один умирал, другой убивал – и оба молчали. Тяжелое дыхание. Стон рассекаемого воздуха. Шлепки стали о плоть. Скрежет – о кость. Наконец – уже не крик – булькающий клекот – неизвестно какой по счету удар рассек горло.
После этого все кончилось довольно быстро.
А началось все…
* * *
Началось все в деревне, и первым парнем на деревне был Динамит.
А это совсем не то, что первый парень в классе или первый парень во дворе. Чтобы понять разницу, стоит самому пожить в деревне в нежном возрасте от десяти до семнадцати. Пусть даже в такой, как Спасовка – пятнадцать минут до Павловска на автобусе, оттуда двадцать минут на электричке – и пожалуйста, северная столица перед вами. Почти пригород, а не тонущая в грязи сельская глубинка Нечерноземья, что уж говорить. Но…
Вроде живущие здесь и одеты точно как в городе, и в магазине те же продукты, и до Невского добраться быстрее, чем с иной городской окраины, с какой-нибудь Сосновой Поляны, – но народ совсем другой. Это не понаехавшие отовсюду в отдельные квартиры жильцы многоэтажек – здесь не просто все знают всех, здесь корни – отцы знали отцов, и деды знали дедов, и прадеды прадедов…