Его терзало тяжелое раздумье. Как сквозь сон донесся от дверей голос адъютанта:
— Из Петрограда прибыл кавказец. Просит аудиенции.
— Пусть войдет, — машинально ответил князь.
Несмотря на летнее время, вошедший был в шелковистой грузинской бурке до пят и в белой чалме из башлыка. Это был холеный мужчина с аккуратно подстриженной бородкой и красивыми глазами.
— Князь Дадиани, — отрекомендовался он. И после того, как Багратион поздоровался с ним и предложил сесть, заговорил.
— С вашего позволения я сразу приступлю к цели моего визита, — сказал он. — Нелегко было добраться до вас. Но у меня столь ответственное поручение, что я не мог не выполнить его. — Он достал из нагрудного кармана бешмета письмо и подал его князю.
Это было письмо дочери и жены князя. Они умоляли не начинать борьбу против правительства, потому что нынче все на стороне Керенского и он просто погубит себя и семью, если вовремя не остановится.
— Вы знаете содержание этого письма? Как вы его получили?
— Нет, князь. Я не знаю, что в нем написано, — ответил гость, — но я представляю себе, что там должно быть. Мы все, я имею в виду грузин, проживающих в столице, очень беспокоимся за вас, за судьбу многих наших родственников, которые служат с вами. Это письмо от вашей семьи мне достал студент Жгенти, чтобы вы не заподозрили во мне провокатора. Откровенно говоря, я побаивался ехать. «Как бы он меня не расстрелял!» — говорил я друзьям.
Гость подробно рассказал генералу, что делается в Петрограде, как там готовятся к обороне, передал пачку свежих газет, листовок, воззваний разных партий. Все они призывали народ к решительному отпору корниловщине.
Но главная новость была в том, что Корнилов отстранен от должности. Отдан приказ о его аресте. А Верховное главнокомандование с сегодняшнего дня принял на себя Керенский. Начальником штаба при нем генерал Алексеев.
Багратион встал.
— Не может быть! — вырвалось у него. И нельзя было понять — рад он или огорчен этим.
А генерал вдруг увидел для себя внезапно открывшуюся лазейку, по которой можно было попытаться уйти от ответственности за участие в мятеже. Надо было получше разыграть роль человека чисто военного, который, двигаясь на Петроград, выполнял приказ главковерха и только. А теперь точно так же готов подчиняться новому начальству, поставленному новым правительством России.
Вот почему, когда адъютант доложил, что прибыла группа всадников, именующих себя временным солдатским комитетом, и просит принять их, он совершенно спокойно велел впустить.
В вагон вошли человек десять. Остальные поместились в тамбуре, и их тревожные и хмурые лица выжидающе смотрели оттуда на начальника дивизии.