Пока же она работала при делегациях. Будучи типичной коммунисткой, она, собственно говоря, делала все от нее зависящее, чтобы работать возможно меньше и избегала выступлений на митингах, где требуется особенно высокое качество перевода.
Вечером я зашла в тот номер, где обычно помещались переводчицы. Бетти лежала на кровати и читала книгу. Я поговорила с ней о том, о сем и попросила рассказать что-нибудь об Америке. Она оживилась и стала рассказывать о том, как она объехала почти половину Штатов довольно необычным для России путем. Она выходила из города с рюкзаком за плечами, а потом последовательно просила проезжавшие мимо частные автомобили подвести ее до следующего города. И все на даровщинку. В Америке этот способ, оказывается, очень распространен, особенно среди пролетарской молодежи.
Потом я ее спросила:
— Вы, кажется, ходили сегодня с Миссис X. по Москве.
Бетти цинично расхохоталась.
— Да, представьте себе — повела ее сегодня в Инснаб, объяснила заведующему в чем дело и он разрешил поставить ей стул, чтобы она села и понаблюдала. Она сама на этом особенно настаивала, боялась, что мы ее обманем. Ну, а там, в Инснабе, вы сами знаете, — товарами хоть завались. Она часа два просидела, потом ходила, спрашивала цены и все записывала. В результате — полный восторг: и товаров много, и покупателей хоть отбавляй, и продавцы очень вежливы. Словом, приедет в Австралию и будет нашим лучшим пропагандистом.
Я поняла в чем дело. Я тоже не раз бывала в Инснабе и каждый раз уходила оттуда с полными корзинками. Но как же миссис X. не заметила — куда ее повели?
Инснаб — кооператив для иностранцев, — «иностранное снабжение». Помещался он на Тверской, в магазине бывшем братьев Елисеевых. Кто из москвичей не помнит этого самого роскошного из московских магазинов? Как и в Петербурге, братья Елисеевы не пожалели средств на украшение своего детища. Скульптурные разноцветные потолки, мраморные прилавки, мозаичные полы, бассейны для живой рыбы, богатейшие зеркальные витрины — таким встает магазин Елисеевых в моих детских воспоминаниях. А на прилавках — самые изысканные яства, самые невероятные фрукты — груши до килограмма весом, ананасы, кокосовые орехи и великолепный набор вин и шампанского. Да, лучших товаров, чем у братьев Елисеевых в Москве, было не найти.
Грянула революция. Наступил голод. Магазин Елисеевых, будучи разгромленным и разбитым в самые первые дни «великой и бескровной», долгие годы стоял пустым и заколоченным. Не знаю, что там было во времена Нэпа, но со времени введения карточек и наступления нового голода, он был превращен в кооператив для иностранцев. И так как в Москве с 1928 до последнего времени есть вообще или нечего, или очень мало, и население, как голодный волк, рыщет по улицам и базарам, как бы и где бы что-нибудь «достать», большевики решили громадные витрины Инснаба заколотить наглухо, дабы не соблазнять «малых сих». Ибо, если бы нормальный московский обыватель, в том перманентном состоянии недоедания, в котором он обретается, хоть одним глазком заглянул внутрь бывшего елисеевского магазина, он, может быть, даже и ГПУ не испугался бы, а пошел просто напросто — его — этот магазин — громить. А так, тысячи граждан проходили мимо забитых деревянными щитами витрин и даже не подозревали, как близко и возможно было счастье.