— Ворота открыть?
Враз постаревший граф, сгорбившись, отвернулся и безучастно махнул рукой:
— Откройте… и попросите барона Бланше зайти ко мне.
Помощник коротко кивнул и поспешил выйти. Граф тяжело опустился на стул и, упершись локтями в столешницу, с силой вцепился пальцами в поседевшие волосы.
Все пропало! Позорище великого рода Карл Четвертый умудрился нагадить своему королевству даже из могилы. В счет платы за его гнусное преступление орки забрали жизнь единственной надежды королевства, последнего из рода Нойманидов, короля от бога — Георга Первого. Все пропало…
Дверь скрипнула, и в комнату кто-то вошел, но граф даже не отреагировал. Он знал, что сейчас ему скажут, и не хотел этого слышать. Достаточно было самого факта — что короля больше нет.
Вошедший устало опустился на стул, и граф услышал властный, знакомый голос:
— Честер, ты очень плохо выглядишь. Честное слово, тебе надо хотя бы изредка, но спать.
Потрясенный граф медленно поднял голову и наткнулся взглядом на синие усталые глаза короля Георга. Губы графа задрожали, он хотел что-то сказать, но дар речи его на время покинул. Он вскочил на ноги, уронив стул, и, бросившись к королю, крепко его обнял.
— Что с тобой, Честер? — удивленно спросил растроганный король. — Уж не подменили ли тебя за время моего отсутствия?
— В-ваше… ваше величество… я уже думал — все… я уже думал — все! — невнятно восклицал граф, совершенно ошеломленный и преисполненный радости.
— К счастью, ты ошибался, — усмехнулся Георг. — Хотя, признаться, был момент, когда я думал так же.
— Н-но как же, как же так? — спросил взволнованно граф, выпустив наконец короля из своих объятий. — Не может быть, чтобы орки отказались от мести. И почему вернулись девять всадников вместо десяти? Что произошло?
— Честер, у тебя слишком много вопросов, — сказал король и, взяв со стола кувшин с вином, разлил его в глиняные кружки. Он громко чихнул, выдохнув сгусток дорожной пыли, и, только опустошив свою кружку больше чем наполовину, снизошел до ответов: — Орки взяли свою плату, Честер. — Король расстегнул камзол и обнажил грудь, показав красный рубец свежего пореза. — Но слава небесам, вождям удалось уговорить их, что жизнь последнего из рода это слишком большая плата за грехи моего одураченного брата, и они удовлетворились кровью. А вернулись мы вдевятером по той простой причине, что я оставил Бланше в ставке хана Адылая. Он будет нашим представителем у орков до тех пор, пока в степи не будет созвана орда.
— Орда, — повторил пришедший в себя граф. — Орда, — сказал он снова, прищелкивая от удовольствия языком. — Значит, союз восстановлен и орки придут на помощь.