— Ах, вот как?! — Махнорылов стеком покрутил в чане. — Тотошка! Принимайся, братишка, за дело.
Из воды тут же показалась крокодилья могучая пасть. Мутно-желтые глаза гадины глядели с лютой ненавистью.
Валентин Валентинович похлопал рукой в черной перчатке крокодила по щеке.
Аллигатор пружиной выскочил из чана и сорвал с Головенкина лаковую туфлю.
— Я! Я! Я хотел убить Римского Папу! — белугой взвыл Егор.
Тотошка зловеще согнулся перед очередным прыжком.
— Отставить, — обронил Махнорылов. — И что за клиенты пошли? Ломаются на крокодиле.
Валентин Валентинович с оттягом огрел Головенкина стеком, и тот блаженно потерял сознание.
4.
Ему было хорошо… Щекотно… Славно…
Трое обнаженных таитянок, а это были именно они, Егорушка в них знал толк, массировали ему спину.
Ни людоеда Тотошки. Ни Махнорылова в эсэсовской униформе. Ни вонючего чана.
Любовные схватки с оливковыми девчушками вернули Головенкина к жизни.
Он вышел на балкон, блаженно закурил, глотнул виски.
Ну, и приснится же! Надо переходить с ужастиков на сентиментальные романы.
Березовая роща нежно шумела. Озеро вспыхивало янтарными всполохами.
В дверь позвонили.
На пороге стоял Валентин Валентинович Махнорылов. И в каком виде!
Черные чулки в сеточку. Плиссированная мини-юбка. Накладной бюст под шелковой блузкой.
Махнорылов поцеловал Егора в щеку:
— Ну, миленький, поиграем?!
— Во что? — споткнувшись, сдал Головенкин.
— Садо-мазо! Возьми меня, мой сладенький!
Махнорылов стремительно стащил с себя юбку. Ажурные трусики туго обтягивали его массивный зад.
— Вон! — взвизгнул Головенкин и осекся.
Ловкой подножкой Махнорылов сбил его на пол. Привычно щелкнули наручники. Пластырь намертво заклеил рот.
— Молчи, нехороший! — интимно прощебетал Валентин Валентинович. — Мамочка научит тебя науке любви.
Вспыхнул огромный экран домашнего кинотеатра.
Головенкин зажмурился. Он был посажен от экрана в метре.
— Открой глазоньки, медовый! — Махнорылов большими пальцами поднял веки беллетриста.
И Егорушка стал глядеть.
Кассета щедро делилась пряными зрелищами голубой любви. И не только! Мужики спаривались с лебедями, аллигаторами и даже кроликами. И все это на шизоидном фоне садо-мазо. С цепями, шипатыми ошейниками, плетками и кожаными сапогами со шпорами.
Головенкина мутило.
Монитор захлебывался пиршеством плотских утех. Но это был еще не весь режиссерский замысел. В готический экранный зал вбежала рота полуобнаженных, длинноногих автоматчиц и открыла ураганный огонь по похотливым мужикам и тварям.
Красотки доразделись и рядом с теплыми трупами предались лесбийской любви.