Соглашаться?
За советом Анфиса обратилась к торпедному боссу, вице-адмирала Канарейкину.
Тот замахал на нее руками:
— Конечно! Что тут? Торпеды… Тлен… А ты — мегазвезда! Надежда нации!
Из бюро Анфиса заехала на Арбат и прикупила домашний кинотеатр.
Последнее время она стала забывать телепрограммы. Да и много появилось нового.
А Чехова и Достоевского она забросила в дальний угол.
Ничего, подождут до лучших времен.
А они, уж поверьте, не за горами.
1.
Кинулись искать в последние минуты.
Ну, как же! Такая роскошная, судьбоносная свадьба и без тамады.
Жених, Вася Хряков, дрожащими пальцами перелистывал газеты, яростно въедался в объявления.
Невестушка, Анастасия Сукова, обзванивала подружек, соратниц по свадебному ремеслу.
Ничего!
С хмельной улыбкой на устах в комнату восшествовал папа жениха, Федорович.
— Вот! — потряс он в воздухе каким-то пестрым листком.
— Ну? — истерзанно все выдохнули.
— Моя супруга, ну не дура, швырнула эту рекламу в помойное ведро.
Пропуская мимо ушей некорректные высказывания, домочадцы ринулись к Федоровичу.
Читают:
“Потомственный тамада. Чародей свадебных церемоний. Вдохните в вечный праздник новую жизнь”.
Внизу аршинными буквами добавлен эмейл и номер мобильника.
Настюха сама позвонила чародею.
— Когда? — нежно сбаритонировал тот.
— Прямо сейчас.
— А банкет?
— Через пару часов.
— Где?
— Ресторан “Прага”.
— Ого! Мое любимое место.
2.
Тамадой оказался высокий, черноволосый в проседь мужчина, весьма приятной наружности. Уголки его тонких губ были радушно приподняты.
Он вежливо и дипломатически отстранено держался в загсе.
У жениха от медовой истомы сводило низ живота.
У невесты подрагивали ноздри.
Папа жениха, Федорович, стоял и ухмылялся трезвый, как стеклышко.
Лестница на второй этаж ресторана “Прага” была усыпана лилиями и серебряной мелочью. Перила увиты гирляндами душистого лотоса.
Пиршественный зал поразил щедростью застолья и аристократически вышколенными физиономиями лакеев.
— Только не напивайся, милый! — Настя шепнула на ухо мужу.
— Перед брачной ночью? Да ни за что!
— Ну, рассаживайтесь, гости дорогие! — блеснул зубами тамада, Георгий Алексеевич. — Этот вечер по праву ваш. Вот поросятинка заливная. Наф-Нафы вам улыбаются. Вот щука валдайская, тушеная в сметане. А тут архангельские жирные рябчики. Ядреная морошка. Сладкая клюковка. Ага, тут водочка на меду. Настойка уральская на оленьих рогах. Хороша для подъема потенции. Шестьдесят градусов, заметьте.
— А он ничего! — дохнул перегаром на невестку Федорович, он уже махнул стопочку.
— Спасибо, папа! Тамада — кудесник.