Хозяин чайной сорвался со своего насеста, бросился к шипящему очагу, словно птица, потом собрал деньги и продолжил:
Люди не должны добавлять лишнего веса матери-земле. Земля уже перегружена. Перегружена плотью, жадностью и печалью. Когда мы нарушим баланс, начнется апокалипсис.
Мир таков, какой он есть, потому что люди забыли разницу между плохим и хорошим.
Он не смотрел на меня, говоря все это, и продолжал работать: ополаскивал стаканы, тер пластиковые тарелки, добавлял воду, сахар, молоко в постоянно кипящий котел.
— Иди спокойно, мой друг, — сказал хозяин чайной, — слушай свое сердце, а не голову. Мир погибнет, потому что люди слишком слушаются своего разума. Славься, защитник! Славься, пастырь!
Я легко нашел дом и смело открыл ворота с уродливой жестяной табличкой, предупреждающей об опасности, и вошел. Старый торговец чаем был прав. Там под плетеным столом на гранде спал толстый золотой лабрадор, положив голову на лапы. Он с любопытством посмотрел на меня и не пошевелил ни одним мускулом.
Я нажал на звонок. Заиграла мелодия «Джингл Белл». Дверь открыл мальчишка. На нем были тесные красные шорты из нейлона и футболка с выцветшим изображением Брюса Ли, короля кун-фу.
— Что вы хотите? — спросил он, вытащив правой рукой изо рта жвачку и натянув ее до жирного носа.
— Я хочу увидеть Физз.
— Зачем? — спросил мальчик сквозь сжатые зубы, вытащив жвачку еще дальше.
— Мне нужно передать ей книгу.
Я показал ее мальчику. На передней обложке была изображена Кэтрин Беркли в форме медсестры. На заднем плане была маленькая больница.
— Это рассказы?
Я показал на больницу.
— О чем это?
— Эта книга о маленьких мальчиках, которые проглотили жвачку, и о том, что докторам пришлось с ними делать.
Теперь он не сводил с меня глаз.
— Покажи мне свой пупок, — приказал я.
Он поднял футболку с Брюсом Ли левой рукой, а правой вернул жвачку обратно в рот. Это был безобразный, выпуклый пупок.
— Еще шесть месяцев, — протянул я, — и придется разрезать твои ягодицы, чтобы вытащить жвачку.
Его лицо сморщилось.
— Быстро позови ее, и я научу тебя уловке, которая может спасти тебя.
Пришла Физз, которая вся светилась.
— Я принес твою книгу, — сказал я, протягивая ей Хемингуэя. Ее лицо озарила улыбка, которая осветила весь мир. Ее улыбка всегда была простодушной, простым ответом на что-то. Никаких скрытых намеков, никаких недомолвок, тайных смыслов. Когда что-то делало ее счастливой, она улыбалась и озаряла весь мир.
— Ты сумасшедший, — сказала она.
— По-хорошему? Или плохой сумасшедший? — спросил я.
— Настоящий хороший сумасшедший! — ответила Физз, засмеявшись.