— Крыша Бидеши Лал выдержит? — спросил я.
— Конечно, выдержит, сахиб, — ответил он с обычным оптимизмом. — Это не самый свирепый шторм, который видел этот дом или еще увидит.
— Ветер когда-либо срывал крышу этого дома?
Ракшас поставил третью зажженную лампу рядом с двумя другими, вытащил из кармана своей рубашки пробку из зелено-черного вещества, откусил кусок, потер между пальцами, набил его в чиллум и поджег его свечкой. Сладкий опьяняющий аромат начал витать в комнате, вытесняя запах керосина и имбиря. Ракшас прислонился к стене, желтый свет лампы озарил его сильные черты, он выпустил дым через сложенные руки и сказал:
— Сахиб, когда придет время, ничто не сможет помешать ему. Ни талантливые плотники, ни самые длинные гвозди, ни самые сильные стальные стяжки.
— Так ветер когда-нибудь срывал крышу? — повторил я свой вопрос.
Ничего не ответив, Ракшас встал, снял с плиты чайник, нацедил два стакана, протянул один мне, затем пошел и сел на то же место в той же позе, прислонившись к стене. Шумно затянувшись, он сказал с серьезным видом деревенского рассказчика:
— Послушай, сахиб, я расскажу тебе о том, как первый раз ветер сорвал крышу этого дома.
— Да, — сказал я.
Ракшас рассказал, что Индостан не был тогда свободным.
— Белым людям понадобилось много лет, чтобы уйти, а дорога в Найнитал была простой лошадиной тропой. Гулдаар правил холмами, а вода была такой чистой, как нектар. Мне было шесть лет, и мы жили с моей матерью рядом с Рамгаром. Моего отца почти всегда не было: он работал в Гетии. Мы приехали навестить семью моего дяди в Биирбхатти. Мой дядя работал на винокуренном заводе и каждые выходные приносил домой цистерну пива, которую мы все выпивали. Его сына звали Вир Бахадур Сингх. Все думали, что его имя означало «храбрый» — но его назвали в честь пива, которое мы пили.
Я засмеялся. Но он оставался серьезным. Дождь и ветер завывали снаружи, обрушиваясь на двери, окна и обстреливая стеклянные панели. Некрашеные оконные рамы начали принимать удар маленьких капель.
Наслаждаясь сигаретой, он закрыл глаза и продолжил свой рассказ:
— Был поздний летний вечер, наподобие этого, мой дядя только что вернулся домой с цистерной пива. Мы все сидели снаружи нашей хижины и пили, когда мой дядя внезапно поднял голову посмотрел на равнину и увидел, что поток обрушился на Катгодам. Он подпрыгнул с криком: «Все поднимайтесь! Быстро! Все заносите внутрь!» Мы посмотрели туда, куда он показывал: на нас двигались чудовищные черные тучи, словно поднимающаяся паровая машина из Дели. Моя тетя громко запричитала, тогда мы все побежали хватая, вещи и занося их внутрь. Через минуту забегала вся деревня, все кричали друг на друга. Той ночью неизвестно что двигало Всевышним, но он решил преподать нам урок. И я скажу тебе, сахиб, что более чем за пятьдесят лет я много что повидал, но ничего подобного я никогда больше не видел. И позволь мне сказать, что я никогда так не боялся — даже когда гулдаар зажал мою руку челюстями.