Бродик хмыкнул:
— Думаешь, не осчастливит? — Анна поняла, что его грудь прикрывает только рубашка. — Подумай еще раз. Я уже сказал тебе, что не терплю трусости.
До нее вдруг дошло, что он понял: она не станет смиренно подчиняться.
— Я не собиралась выказывать вам строптивость.
Его губы дрогнули, на лице появилось довольное выражение.
— Есть разница между страстью и раздражением.
Он одобрял ее. Это чувствовалось по его тону. Ее зубы прикусывали нижнюю губу, потому что она готова была растаять от этой похвалы. Было особенно важно, что похвала исходила от мужчины, которым она начинала все более восхищаться. Бродик не был самодовольной пустышкой с титулом. Он работал много и упорно, как и все его люди. Его взгляд остановился на ее груди, скрытой тонкой сорочкой. Анна внезапно осознала, что они одни. И разговаривают в ее спальне.
— Вы не должны находиться здесь, милорд.
— Это ваш отец научил вас говорить всем, что им следует делать? — резко спросил Бродик, и от этого его шотландский акцент стал еще заметнее. — Ты делаешь это очень часто в общении со мной. Я думаю, что пора, чтобы ты услышала, чего хочу я.
— Вы хотите меня уложить в свою постель. Я уже слышала это.
Она отреагировала на его слова быстро и довольно запальчиво. Бродик нахмурился.
— А ты хочешь, чтобы я вернул тебя к твоему отцу.
Он поставил колено на кровать, наблюдая за ее реакцией. Гусиная кожа покрыла ее обнаженные руки, трепет пробежал по ее телу. Бродик продолжал сверлить ее взглядом.
— Я заметил, что ты не просишь вернуть тебя к матери, а хочешь, чтобы я вернул тебя ко двору. Так чему удивляться, если я спрашиваю тебя, кто тебя там ждет?
Его рубашка открывала мускулистую грудь. Он наклонился еще ближе к Анне, и каркас кровати скрипнул под тяжестью его тела. Он двигался медленно, как бы пытаясь постепенно убаюкать ее и ввести в транс послушания. Она мысленно призналась, что это действует завораживающе — наблюдать, как его крупное тело захватывает ее постель. Об этом она кое-что слышала в течение ряда лет. Возбуждение овладело ею, когда она почувствовала запах его кожи. Он сильно отличался от тех мальчишек, которые пытались флиртовать с ней в Уорикшире. Те мальчишки просто выказывали свою смелость, несмотря на диктат Филиппы, Бродик же был реальным воплощением этой идеи. Анна верила, что он никогда не задрожит от страха… никогда.
— Объясни, что заставляет тебя возвратиться ко двору?
— Я… Я уже говорила вам.
Анна сомкнула губы, увидев, что он протянул к ней руку. Ею овладело оцепенение, она жаждала его прикосновений.