— Злишься, — вдруг как-то колко, что звучало у Шалье очень необычно, потек его голос, — Давай, да-а-а. Давай, покажи мне настоящий праведный гнев. Вы, женщины, отлично это умеете, все, как одна, не правда ли? Давай, докажи в очередной раз свою принадлежность к таким же, как ты, потребительницам. О, внешне вы, конечно, бываете очень разные. И типы у вас разные, но как же вы любите делать из меня… собственность. Вам всегда мало… всего. Одна, вместо того, чтобы сразу остановить, долго выслушивает мои жаркие признания, и, в конце концов, легко заявляет, что вообще-то предпочитает моего брата. Отлично, я молчу и ничем не напоминаю о своей слабости, оберегая их семейное счастье. Но нет… ей мало молчания, она все время провоцирует на постоянные подтверждения, что я все еще целиком и полностью принадлежу именно ей, все еще готов в любой момент бросить к ее ногам свою жизнь и…
Пауза была недолгой, но Латиса поняла, что такого Шалье она не знает, да и лучше бы им не знакомиться. Растущее напряжение в его голосе и разгорающиеся глаза сейчас не имеют никакого отношения к Стекляшке, сейчас это результат каких-то ее действий, которые он воспринял как продолжение чего-то, с чем уже не раз сталкивался.
Шалье говорил, все глуше и презрительней, и Латиса быстро сглатывала, сдерживая дрожащие губы, безуспешно пытающиеся что-то вставить в этот поток бесконечно злых слов.
— Вторая приходит в мой дом и заявляет, что единственное счастье в ее жизни — быть рядом со мной. Прекрасно, пусть живет, мне не так уж и важно, но вскоре выясняется, что кроме моего внимания ей нужно еще показывать меня окружающим, как зверушку, опасную и непредсказуемую, но ловко удерживаемую легкими движениями ее руки на поводке.
— З…ачем ты мне это говоришь? — Латиса уткнулась в колени и они расплывались, пропадали, заволакиваемые серым туманом слез.
— Ты — одна из них, — жестко и коротко пояснил Шалье. — Знаешь, сколько их приходило? О, тут у меня перебывала, наверное, половина всех жительниц этой планеты. Убийца брата, хитростью избежавший правосудия — это же так щекочет нервы! На меня спорили, мои повадки обсуждали, как погоду прошедшего сезона… Сначала я не брезговал пользоваться подобным вниманием, почему нет… Да, Латиса, сколько же их было… И вначале я даже действительно пытался сделать кого-то счастливее, дать то, что им нужно. Но им всегда, слышишь, всегда было мало!
— Почему ты так… разговариваешь, — не поднимая головы, пролепетала Латиса.
— Потому что тебе тоже мало, — почти прорычал Шалье. — Но в этот раз это как раз весьма удачно! Это позволит нам легко договориться. Видишь ли, так получилось, что я не люблю обращаться за помощью. Никогда. Ни к кому. Но вот сейчас приходиться. А помогать запросто так никто никогда не готов, даже те, в ком ты был полностью уверен. И как же удачно, что тебе что-то от меня нужно! Итак, у меня чудное предложение — ты играешь для меня роль Кровавой Богини. Делаешь то, что я прошу, для тебя это, естественно, просто дурь, но для меня это почти последнее, что еще держит в жизни. Итак… а потом я даю тебе все то, чего ты хочешь от меня получить.