Впрочем, нет, не дождутся, пусть любят, как есть. Мне и своя хороша. Столько лет вместе с ней прожили, а кому не нравится, пусть отдыхает.
Так, бодрая и воинственная, я и выскочила из дому. До Пушкинской добралась на удачно подошедшем троллейбусе, на месте оказалась ровно без четверти девять, как договаривались. Это неправильно, конечно, приличная девушка должна на встречи опаздывать, но я никогда этого не умела, так что не стоит и начинать.
Без десяти девять у меня в кармане заверещал телефон.
– Алло? Лиза? Ну и где вы тут?
– Стою возле Пушкина, как договорились.
– А. А я напротив припаркнулся, поглядите, видите джип черный, большой такой? Подходите давайте, и едем.
Я глянула напротив. Там и в самом деле среди тучи машин торчало несколько джипов. Я спустилась в переход, протолкалась там к другому выходу, поднялась, стала оглядываться в поисках...
– Да вот он я! Садитесь.
Я заглянула в распахнутую дверь машины. Сплошная черная кожа и стальной блеск. За рулем впереди торчал плечистый затылок. Карабкаться внутрь было высоко и неудобно. У меня был как-то однажды джип, не такой, а поменьше, еще когда я возила Женьку в школу, мне и тогда не нравилось, что в него нужно залезать, как по лестнице. А сзади, оказывается, это особенно неудобно.
Василий, дождавшись, пока я заберусь внутрь, и захлопнув за мной тяжелую дверцу, сам довольно ловко плюхнулся на сиденье впереди. Еще бы.
– В «Оранжерею» теперь, – коротко указал он шоферу.
Машина фыркнула и резко, почти перпендикулярно ввинтилась в поток на улице Горького, то есть, пардон, на Тверской. Я инстинктивно вжалась в сиденье.
– Странная ты все-таки, как будто все же не из Москвы, – обернулся ко мне Василий.
Я вздохнула и стала смотреть в окно, размышляя попутно, в каком регистре нам с ним общаться – на «ты» или на «вы». То есть относительно себя у меня вопросов-то не было, я со всеми малознакомыми людьми разговариваю на «вы» без вариантов, а вот Василий то и дело перескакивал с одного на другое. И можно было бы его одернуть, когда он в очередной раз переключится, а можно – оставить как есть. Но тогда надо быть готовой смириться с тем, что через какое-то время он окончательно меня «затыкает», и тогда мне тоже надо будет называть его соответственно, а то получится глупо. Хочется ли мне этого, вот что? В конце концов я решила, что человек, которого ты обливаешь супом при первом же даже еще не знакомстве, имеет право на некоторую душевную близость, и решила, что смирюсь. Примерно в то же время машина остановилась. Мы приехали.
Знаменитая оранжерея, которая на самом деле была рестораном, находилась совсем недалеко от Пушкина, тут же в переулках. Большая угловая стеклянная веранда, парадный подъезд со ступеньками. Метров на пятьдесят в обе стороны не припарковаться – все заставлено напрочь огромными блестящими машинами. Тут тебе и джипы разных сортов, тут и лимузины. Возле некоторых тоскливо топтались плечистые молодые люди.