– Я тут тебе телефончиков накопал, – продолжал тем временем Сашка. – Специально у помощника своего взял для тебя. Держи. Эти люди мне и офис, и квартиру оформляли. Ничего так сделали, стильно. Ты скажи, что по моей протекции, пусть прикинут, что здесь и как. Смету потом мне отдашь.
Молодые люди, пришедшие из прекрасной фирмы, специализирующейся на художественном оформлении интерьеров, мне как-то не полюбились. Один был весь вертлявый и цепкий, и в своих узких джинсах, черной обтягивающей рубашке и почему-то кедах больше всего напоминал некрупную бесхвостую обезьяну. Впрочем, сам он совершенно отчетливо считал себя большим художником и творческой личностью вообще. Другой был в нормальном костюме, но зато с хвостиком. В смысле, у него были длинные волосы, завязанные сзади шнурочком, и вся эта конструкция живенько так свисала над воротником пидажка. На визитках у черного было написано: «Дизайнер», а у хвостатого: «Архитектор». Хвостатый довольно быстро вытащил рулетку и стал везде бегать, прикладывая ее туда и сюда, при этом поминутно роняя, а черный взял на себя миссию общения с заказчиком.
Со мной он разговаривал «через губу», поминутно употребляя слова «пространство» и «перспектива», и всем своим видом показывая, что такой пожившей и даже вообще отжившей свое тетке, как я, пристало открывать в лучшем случае прачечную, но уж никак не художественную галерею.
Устав слушать про «преломление света на призмах откосов», я попросила его не париться, быть проще и вообще нарисовать мне картинку. Он обиженно замолчал, вытащил из сумки тоненький ноутбук, присел на корточки у стены и защелкал клавишами. Его хвостатый товарищ убрал рулетку, подошел и навис над ним в скорбной позе. Весь вид этой скульптурной группы красноречиво говорил: «Вот, что приходится выносить творческим людям по капризу тупых толстосумов». Мне было, конечно, интересно, что же они сумеют в итоге изобразить, работая в такой позе, без стола и мыши, но затягивать эксперимент бесконечно тоже не хотелось, поэтому я вытащила из своей сумки лист бумаги, карандаш и твердую папку. Да, я специально завела себе такую твердую папку формата А-4, на которой гордо написала слово «ремонт». Как взрослая. Впрочем, я всегда так поступаю, когда мне нужно делать какое-то большое грязное дело. Папку, а в ней тетрадочку, а туда записывать все-все-все, что относится к делу. Очень удобно. Подрядчик тебе: «А вот я там еще то-то и то-то», а ты открываешь папочку и в ответ: «Нет, голубчик, вовсе даже не то, а вот это, тогда-то и тогда-то, и уже оплачено, вот у меня и ресипт сохранился». То есть, пардон, расписка. Ему и крыть нечем.