Маккойн по рации объявил повышенную готовность, скорость сбросили до пятнадцати миль. А когда преодолели низину и поднялись за ее край, в бинокли увидели впереди, прямо посреди дороги что-то живое, дергающееся. Колонна по приказу Мако остановилась, вперед выдвинулся только «Абрамс», причем Палман опустил крупнокалиберный зенитный «браунинг» и пушку выставил на прямую наводку. Через несколько минут остановился и он. Доложил:
– На дороге лежит связанный баран. Совершенно точно, сэр. Весь вымазан то ли кровью, то ли красной краской. Но живой. Мемекает. Что будем делать, сэр?
«Может, пустим его на барбекю?..»
Про барбекю Палман, конечно, ничего не сказал, но направление мыслей у морпехов примерно одинаковое, и Смит, который слышал переговоры, понял, что на носу ужин, что начальство, возможно, одарит их еще одной порцией бурбона, и упитанный барашек на углях оказался бы весьма кстати... Но капитан Маккойн ответил не раздумывая:
– Машины не покидать, помеху на пути уничтожить с расстояния в двадцать ярдов из башенного огнемета, всем остальным держать на прицеле обочину!
Что, в общем-то, тоже было понятно.
Сердобольный Палман сперва прикончил барана из карабина, и только потом пустил в дело огнемет. С шипением выплеснулось из короткого ствола желто-красное пламя, тошнотворно завоняло горючей смесью, паленой шерстью и безнадежно сгоревшим мясом. Больше ничего не произошло, саддамовцы ниоткуда не полезли, а от несчастного животного и пепла-то почти не осталось.
Колонна беспрепятственно двинулась дальше. Через какое-то время командир танка опять доложил: вижу впереди огни. Поселение. Необозначенное поселение.
Смит интереса ради ткнулся в свою карту и ахнул: оказывается, они где-то час-полтора назад должны были проехать немалый, даже очень немалый городишко, отмеченный картографами жирной зеленой точкой, означавшей «до 50 000 населения, гарнизон до 3000 солдат». Ничего подобного не было, хотя если даже предположить, что картографы ошиблись и город лежит не прямо на дороге, а где-то в стороне, то населенный пункт такого рода предполагает и что-то вроде пригорода, и какой-то парк машин... Не заметить было бы невозможно.
«Вот так дела! – подумал Смит.– Может, это он и есть – там, впереди? Хотя более чем странно. Чтобы такая грубая ошибка, да еще на военной карте...»
Справа, в последних лучах солнца проплыла рощица, а сразу за ней показалось что-то вроде возделанных полей. Кривые, но явно сработанные человеческими руками длинные гряды, словно припудренные сверху зеленью, канавы для подвода воды, уже знакомые шесты с мертвыми птицами. Палман, а вслед за ним и Смит включили прожекторы. Обозрев немного поля: насколько убого они выглядят по сравнению с кентуккийскими ухоженными нивами! – Смит перевел свой прожектор на западную обочину... и чуть не заорал в голос. Там что-то суетилось, копошилось, тряслось и поднимало пыль, лихорадочно пытаясь скрыться от луча прожектора, что-то многотелое, многоногое... Овцы, с облегчением вдруг понял Смит. Стадо обычных овец. Обезумевшие животные толкали и давили друг друга, кто-то то и дело норовил выскочить на дорогу, под самые колеса. Смит подал предупреждающий сигнал и сбросил ход. Когда он снова посмотрел на обочину, овец уже не было. Ни одной! В круге света на коленях стояли два ребенка лет шести—восьми...