— Всех остальных это тоже касается, — жестко заключил конунг. — А ну, просыпайтесь, хватит дрыхнуть, точно обожравшиеся коты! Полдень давно миновал, скоро опять пировать…
Нерейд застонал и схватился за голову.
Умывались в большой бадье, в которую слуги, судя по всему, натаскали с утра свежей воды. Охлажденная голова стала болеть чуть меньше, и Ивар воспрянул, чувствуя, что вновь готов радоваться жизни. Под суровым взглядом конунга надел кольчугу, проверил, легко ли вытаскивается из ножен клинок. На здешних пирах, куда все приходят, навешав на себя кучу железа, никто не обратит внимания, что викинги явились при оружии…
— Шлем сними, — сказал конунг Нерейду, который от излишнего усердия натянул на голову железную шапку. — Это уж слишком.
Едва закончили одеваться, в дверь постучали. Заскрипели петли, и взорам викингов предстал сенешаль Кэй. Лицо его все еще украшал синяк, хоть и несколько поблекший, а рука покоилась на перевязи.
— Король ждет вас, — возгласил сенешаль, глядя на конунга и его дружинников без особого дружелюбия.
В пиршественном зале все было как всегда. Гомонящие рыцари за столами, чад факелов, грызущиеся из-за кости собаки, плывущие по воздуху запахи жареной дичины и острых приправ.
Только с королем сегодня было что-то не так. Рядом с ним сидела жена, прекрасная Гвиневра, но Артур даже не глядел на нее. Его мрачный, вспыхивающий искорками взгляд бродил по залу.
— Какая муха его укусила? — пробормотал вполголоса Вемунд, когда викинги заняли места за столом. — Неужто мы во время нашей вчерашней пирушки так пошумели? Мы ведь даже ничего не испортили!
— Как же! — Нерейд злорадно ухмыльнулся. — А кто наблевал прямо на ковер? А вон Кари, когда равновесие на лестнице потерял, то в стену грохнулся! Там вмятина осталась с лошадиную голову, не меньше!
Вемунд смущенно закряхтел.
Подтягивая к себе блюдо с запеченной зайчатиной, Ивар обратил внимание, что король не отрывает тяжелого взгляда от лица Хаука. Конунг, увлеченный беседой с эрилем, не обращал на Артура никакого внимания, и король перевел горящие глаза на жену.
Лицо его болезненно дернулось, словно паскудное насекомое укусило Артура за ляжку, а затем застыло, напоминая плохо вырезанную из темного дерева маску. Веселья в облике владыки Камелота было столько же, сколько в медведе-шатуне, набредшем на селение посреди зимы.
— Доблестные рыцари! — Голос короля, пронесшийся по залу, точно зимний ветер по лесу, заставил Ивара вздрогнуть — столько в нем было сдерживаемой ярости. — Случилось мне сегодня быть на охоте, и произошел со мной странный случай…