В машине воцарилось тягостное молчание. За окнами возникли очертания скромной, но прелестной лонгпэришской церкви — места благочестивого паломничества жителей деревни на протяжении столетий. Люси, внезапно ощутив прилив эмоций, тут же поделилась своими выводами:
— Неудивительно, что Господь разгневался на Еву, съевшую плод с Древа познания. Согласно Книге Бытия, знание наделяет божественной властью. Ева в ответе за то, что мы лишились простодушия и приблизились к богам, которые мыслят разумно и действуют осмысленно. Только впав в первоначальное невежество, мы сможем поверить в белиберду о Вознесении. Алекс, в твоей семье не принято отговаривать женщин от погони за знаниями или осуждать их за подобные желания, поэтому они и не согласны с беспрекословным подчинением карающему Господу, и именно по их решению документы Ди были схоронены под тутовником — древом мудрости. Древнему сценарию, в котором Ева повинна в грехопадении мужчины и всех прочих его несчастьях, они предпочли классический — Ариадна, выводящая мужчину из лабиринта.
Алекс взглянул на Люси с молчаливым одобрением и поцеловал ее.
— Ты даешь мне столько пищи для ума! Кант говорил: «Sapere aude» — «Дерзай знать». Он поддерживал Еву.
За оживленным спором они и не заметили, как прошел час и впереди показался дом Стаффордов. Едва Саймон свернул на подъездную аллею, как автоматически включилось внешнее освещение, хотя на крыльце никто не появился. Саймон обернулся и в упор посмотрел на Люси:
— Но дерзнешь ли ты узнать, куда приведет ключ Уилла? Какой ящик Пандоры он открывает?
Она не успела ответить: в дверях уже маячила сухопарая фигура Генри Стаффорда. Отец Уилла и Алекса, не скрывая радости от приезда гостей, крикнул:
— Ну, вы собираетесь сидеть там всю ночь или все же зайдете и выпьете по стаканчику?
— Папа, шампанское? — удивленно засмеялся Алекс— Слишком шикарно для обычного воскресного вечера. Куда же подевался твой «Лафройг»?[90]
Он вынул бутылку из ведерка со льдом, вытащил пробку и наполнил всем бокалы — лишь Люси, со времени операции не позволявшая себе лишнего, жестом поблагодарила и отказалась.
— Сегодня День матери, Алекс. Думаю, за ушедших друзей выпить не возбраняется? — Генри поднял бокал и чокнулся с гостями.— Саймон, я не хочу, чтобы ты отделялся от компании. Уборщица приходила в пятницу, на всех постелях свежие простыни. Комната для гостей свободна. Может, пропустишь за ужином пару стаканчиков, а уж завтра тронетесь в обратный путь?
— Генри, спасибо за заботу. Было бы бестактностью отказать вам — если, конечно, все остальные готовы встать пораньше.