Все согласно закивали. Саймон вгляделся в окружающие его радостные лица: от недавнего напряжения на них не осталось и следа.
— Грейс, все же напомни мне потом, чтобы я позвонил маме, иначе завтра утром мне грозят серьезные неприятности.
— А я своей уже позвонила,— похвасталась предусмотрительная Грейс— За мою маму, и за твою тоже, Саймон! И особенно…— робко добавила она,— за миссис Стаффорд.
— Люси, можно нам выпить и за твою маму? Кажется, в Австралии этот праздник в другой день? — спросил Генри с таким естественным простодушием, что Люси сердечно откликнулась на его вопрос:
— Мне бы очень хотелось выпить за маму Алекса, Генри. Алекс, плесни мне все же немного…
Он передал ей свой бокал, а себе налил новый.
— Я пью за Диану,— с чувством произнесла Люси, и все хором повторили ее тост.
— Представляешь, папа, Люси и есть та девушка, о которой я собирался тебе рассказать. Вот только позвоню Элейн в паб и закажу столик.
— Fait accompli[91], Алекс,— она уже ждет нас. Столик у витрины заказан на полвосьмого. Но сейчас идти еще рано — у нас в запасе целый час. Ничего?
Со времени прогулки с Люси по нормандскому садику Алекс немного по-иному взглянул на натуру своей матери. Ее мягкая сила, разнообразие интересов и познаний и раньше вызывали у него искреннее благоговение; ему всегда казалось, что ее творческие увлечения служили выражением некой внутренней сущности, отвергнутой ею в угоду браку. Она, пожалуй, вполне могла бы стать профессиональной художницей, или скульптором, или дизайнером. Но его мать была детищем своего поколения и не могла нарушить обычай, принятый в их буржуазной среде: «Семья прежде всего». Сыновей и домашнее хозяйство она превратила в дело всей жизни и совершенствовалась в искусстве сглаживать острые углы. Но теперь Алекс нашел клад, о существовании которого он даже не подозревал, и горел желанием разузнать о нем побольше. Он понимал, что отец, скорее всего, не готов выслушивать от него такого рода вопросы, ведь Алекс не то что Уилл, его жизнь куда определеннее, надежнее, чем у брата, а здесь он столкнулся с явлениями менее осязаемыми и прямолинейными.
— Я не говорил тебе: мы с Люси недавно нагрянули в наш дом в Нормандии. Там прекрасно, вот только дождь лил почти все время.— Алекс искал на лице отца реакцию на свое заявление.— А почему ты приобрел дом в Эгле? Ты сам его выбрал или мама так пожелала?
— Как хорошо, что вы там побывали, Алекс…
Саймон, собираясь долить Генри шампанского, взглянул на него, спрашивая позволения, и заметил, что тот улыбается сыну и Люси. В этой улыбке Саймон прочел отцовское благословение и подумал, что Генри знает о старшем сыне гораздо больше, чем можно было предполагать, несмотря на упрямое умалчивание Алексом семейных трагедий и неудач собственного брака.