Саймон расхохотался, но обошелся без комментариев. Шан, не вполне поняв его реакцию, решила уточнить:
— Ты думаешь, Уилл будет против?
— А ты этого хочешь? — поддразнил он ее.
Она оставила вопрос без ответа, обронив:
— Наверное, он не самый идеальный человек, чтобы строить с ним отношения, но, знаешь, сердцу не прикажешь.— Она умоляюще поглядела на него.— А мое совсем разбито, Саймон. Я как закоченела в Рождество, так и не согрелась до июня, когда приехал Кэлвин. И я старалась не очень афишировать… Другого Уилла уже не будет, я прекрасно понимаю. Но что мне теперь остается? Только покончить с этим. В прошлом году у нас с Уиллом бывали тягостные моменты, о которых знает один Алекс. Уилл меня никогда не простит. Но я не хочу, чтобы кто-то обсуждал, как меня угораздило… Я выбрала его брата не нарочно, не затем, чтобы кому-то досадить… Я думаю, сама судьба выбрала нас обоих — просто свела вместе. Кэлвин говорит, что еще никому не дарил своего сердца. Может, и мне тоже не отдаст. Но мне все-таки кажется…
Она замолчала: вероятно, не могла толком объяснить, что именно ей кажется. Саймону польстила ее честность; темно-синие глаза и медно-рыжие локоны придавали Шан неотразимость прерафаэлитовых femmes fatales[9].
— Шан, я думаю, все обойдется. Уилл уже большой мальчик, и, хотя я допускаю, что все мы сейчас немножко опечалены, все же у него благородное сердце. Может, он даже подружится с этим парнем.
Шан благодарно ему улыбнулась. Она не могла и представить, чтобы Уилл уделил Кэлвину хотя бы пять минут: тот настолько озабочен своим костюмом и внешним видом и настолько нелюдим, что это довело бы Уилла до исступления, но она была признательна Саймону за его слова и радовалась, что больше не надо ничего скрывать.
— Давай закажем что-нибудь поесть.
Саймон сгреб пустые стаканы, собираясь взять еще пива, и Шан коснулась его локтя:
— Я угощаю. Не забудь, что я разбогатела.
Шан была счастлива: как всегда, она добилась того, к чему стремилась.
Массивные цепи поползли назад, и огромные створки парома «Мон-Сен-Мишель» открылись, обнажая его необъятные белые внутренности, забитые, несмотря на конец сентября, автомобилями. Обычно в это время поток семейных туристов иссякает: все уже вернулись к школьным и рабочим обязанностям, к домашнему очагу. Как всегда, здесь можно было встретить дальнобойщиков на грузовиках, сомнительных антикварных дельцов и торговцев, бегающих от налогов. Несколько французских парочек и кучка студентов, не спешивших к началу учебного года, направлялись в Портсмут на уик-энд. Не обошлось и без дорогих авто — с собаками и без. Уилл залюбовался новенькой темно-синей «ланчией-фульвией» с римскими номерами. Он уже видел такие на континенте — шикарные модели в стиле шестидесятых. Вот красота в ее классическом понимании, подумал он. Узкие скошенные окна, низкий обтекаемый корпус — быстрая, стремительная. От подобной машины Уилл не отказался бы, но когда-нибудь потом. А пока на своем «дукати» он вмиг преодолеет последний этап дороги домой, куда его уже неудержимо тянет.