Смертельно уставший после двух часов непрерывного маршированья (бабенка попалась неутомимая) Ройланд все-таки оторвал взор от выщербленной мостовой, чтобы насладиться внезапно возникшим перед ним ну прямо чудом архитектуры. Это был замок. Такого нельзя было вообразить даже в кошмарном сне. Замок оказался Чикагским партийным дворцом. Здание его упиралось в озеро Мичиган. Оно занимало, по всей вероятности, не менее шестнадцати городских кварталов и угрюмо глядело на озеро с востока. К северу, югу и западу от него лежали необозримые просторы развалин Чикаго. Здание было сооружено из преднапряженного железобетона и имело вид средневековой цитадели. Со всех сторон его окружали высокие, покрытые мхом, стены со множеством башен и амбразур. Охранники с черепами почтительно смотрели на него, узники же не могли скрыть свой страх. Ройланду при виде его захотелось безумно хохотать. Это было творение вполне достойное Уолта Диснея. Оно было столь же нелепо, как и Геринг в своем парадном облачении… и, наверное, столь же стремительно опасно…
После длительной церемонии проверок, салютов и приветствий узников пропустили внутрь. Майорша куда-то ушла, скорее всего, для того, чтобы побыстрее сбросить с себя сапоги и не стыдясь посторонних постонать от боли.
Самый разукрашенный из эсэсовцев построил их и вежливо произнес:
— Скоро будет горячий обед и постель, ребятки. Но сначала отбор. Боюсь, некоторые из вас не вполне здоровы и будут помещены в лазарет. Кто болен? Подымите руки, пожалуйста.
Вверх поползло несколько рук. Одни ссутулившиеся старики.
— Вот и хорошо. Выйдите, пожалуйста, вперед.
Затем он пошел вдоль строя, похлопывая то одного, то другого по различным частям тела. С отупевшим видом вышли вперед один с глаукомой, другой с ужасным расширением вен. Возле Ройланда майор приостановился и стал задумчиво его разглядывать.
Вы очень худы, уважаемый, — в конце концов заметил эсэсовец. — Боли в желудке? Стул по утрам напоминает деготь? Кровавые мокроты?
— Никак нет, сэр! — бодро выпалил Ройланд.
Эсэсовец рассмеялся и двинулся дальше вдоль шеренги.
Больных увели. Большинство из них тихо плакали. Они прекрасно понимали, что их ожидает. Все присутствовавшие это понимали. Но делали вид, что самое ужасное не может, не должно случиться и не случится. Все оказалось гораздо сложнее, чем предполагал Ройланд.
— А теперь, — ласково произнес эсэсовец, — нам требуется несколько опытных бетонщиков.
Оставшиеся в шеренге люди обезумели. Все как один рванулись вперед, едва не касаясь офицера, но тем не менее не заступая за невидимую черту, будто окружавшую его.