— Черные справа!
— Слева тоже!
— Они же?
— Стреляй, баран, потом разберемся!
— Мы тоже черные, парни, так что не бухтите. Просто стреляйте во всех, кто появится!
Москва оделась в черное, в одинаковые комбинезоны из кевлайкры, которые в обыкновенные дни таскали исключительно работяги да спецназовцы. Удобные и прочные, они валялись в гаражах и шкафах «на всякий случай», который наконец представился.
— А если с ними поговорить?
— О чем?
— Скажем, что нам нужно проехать.
— Иди, говори.
Выстрелы, выстрелы, выстрелы.
Рус готов завыть.
— Надо обходить!
— Как?
— Через Масловку!
— Поздно!
Рев двигателей, скрежет и грохот падающих с четвертого уровня мобилей заглушают даже выстрелы и взрывы. Байкеры оборачиваются и почти все и почти одновременно ругаются: со стороны Ленинградки к развязке медленно идет колонна, возглавляемая тремя здоровенными бульдозерами.
— Похоже, парни, у нас новые гости…
— Я не могу высунуться!
— Я знаю!
— Патриция! Справа!!
Мамаша Даша, как и Матильда, не стреляет, но по крайней мере смотрит по сторонам, вовремя предупреждая об опасности. Витринные проемы большие, враги могут подойти откуда угодно. К счастью, стекол давно нет, и ничто не мешает целиться.
— Справа!!
Пэт резко разворачивается и нажимает на спусковой крючок, предсмертный вскрик остается за пределами восприятия, теряясь в царящем вокруг шуме.
— Слева!!
Когда врагов слишком много, не спасают даже сверхспособности. Точнее, спасают, но и только.
Забаррикадировавшиеся в маленьком магазинчике беглянки давно не помышляют о продвижении вперед — отбиться бы, но и это удается с большим трудом.
— Что им от нас надо? Что им надо? — рыдает прижавшаяся к стене Матильда. — Мы ведь им ничего не сделали! Что им от нас надо?
— Убить!
— Но почему?
— Потому что сегодня все убивают всех! День такой!
— Справа!
Выстрел.
Патриция присаживается на корточки и вставляет в штурмовую винтовку последний магазин.
— Я убью еще тридцать ублюдков. Что будет дальше — не знаю.
— Рус… — шепчет Матильда.
— Ты можешь уйти, — тихо говорит Мамаша Даша.
Гадалка знает, что Пэт прорвется. Одна — прорвется обязательно. Побежит, перепрыгнет, угонит мотоцикл, убьет всех, кто встретится на пути, — прорвется. Мамаша с Матильдой стали гирями на ногах Избранной.
— Не собираюсь.
— Ты должна!
— Привыкай к тому, что решения принимаю я! — Пэт высовывается из-за прилавка, тут же возвращается обратно и грубо, по-мужски, ругается.
— Что?
— Секунд через десять они протаранят витрину бульдозером.
Матильда всхлипывает и снова зовет Руса. Мамаша Даша бледнеет и поправляет шляпку. Потом спрашивает: