Свободный рынок оказался хорош всем, кроме одного: он не справился с людьми.
— Верхолазы хотят к государствам? — поинтересовался Кауфман. — Или все дело в том, что ты не видишь другого выхода?
— Другого выхода нет. — Моратти помолчал и с горькой уверенностью закончил: — Идея Анклавов себя изжила.
— Я так не считаю, — неожиданно мягко ответил Мертвый.
— Наше преимущество — экономика, но Сорок Два гробит ее.
— Ты забыл о Станции, — прежним тоном произнес Кауфман.
— Если бы забыл, то не завел разговор, — осторожно сказал Ник. — Станция — наш единственный козырь.
— И ты решил выложить его на стол?
Мертвый задал вопрос очень вежливо, деликатно, но от этого его язвительный смысл только усилился.
— Я признаю, что козырь этот — у тебя, — вздохнул президент СБА. — И поэтому прошу. На самом деле — прошу. В первый и последний раз прошу: сыграй его. Станция станет мостиком между Анклавами и государствами, объединит нас, объединит мир и вытянет его из дерьма.
— Временным мостиком, — уточнил Кауфман. — Как ты правильно заметил, Ник, каждое государство тянет одеяло на себя.
— Твоя энергия позволит им заглянуть вперед, увидеть новые перспективы и…
— И отказаться от сиюминутной выгоды?
Моратти замолчал. А Мертвый зло усмехнулся.
— Перспектива потому и называется перспективой, что она далеко. На нее нужно работать. Ради нее необходимо от чего-то отказываться. Хватит ли у государств воли использовать возможности новой энергии для будущего? Ведь в кризисе не только Анклавы, в кризисе все. А война всегда считалась прекрасным выходом из тупиковых ситуаций.
— Мы соберем конференцию, подпишем юридически обязывающие документы…
— Которые не будут стоить даже бумаги, на которой их напечатают.
— Но ведь ты все равно отдашь им энергию!
— Когда буду уверен, что они не устроят с ее помощью последнюю мировую войну. Когда ткну их носом в перспективу и смогу гарантировать, что они не смогут от нее отказаться.
Прозвучало, мягко говоря, самонадеянно. Ник прищурился.
— Сможешь гарантировать?
— Смогу, — уверенно отрезал Кауфман.
— Не слишком ли много ты на себя берешь?
— Ровно столько, сколько могу потянуть. Все остальное берут другие.
— Кто?
— Не ты.
Отказ? Окончательный и бесповоротный?
На первый взгляд все выглядело именно так, однако Моратти не мог не попытаться зайти еще с одной стороны.
— Макс, я понимаю, что ты беспокоишься о долгах «Науком», о тех кредитах, что вы собрали под строительство Станции. Но ты прекрасно знаешь, что эти вопросы легко решить. Часть долгов спишем, остальные выкупят государства в счет платы за технологию.