— Мэттью? — сказал папа в конце концов, словно для того, чтобы убедиться, что это действительно я, а не какой-нибудь самозванец.
— Папа? — сказал в ответ я, копируя его интонацию.
— Что ты здесь делаешь?
Меня не слишком смутил его недостаточно радушный прием. Мой отец был из тех, кому надо сначала во всем разобраться.
— Доставляю молоко, — ответил я и подмигнул ему. — Я узнал, что у вас кончилось молоко, и подумал, что надо специально прилететь из Америки и доставить вам пару бутылок.
Папа засмеялся и крепко пожал мою руку. Он никогда никого не обнимал, даже женщин, а вот руки жать любил. Все еще стоя в дверях, он пробормотал:
— Ты с багажом.
Я кивнул.
— Значит, ты надолго?
Я снова кивнул.
Потом последовала долгая пауза, во время которой мы рассматривали друг друга. Я не видел отца с мая, когда они с мамой прилетали к нам с Элен в Нью-Йорк. Это был очень странный визит. Мама все время старалась говорить подчеркнуто правильно, а папа спрашивал у меня разрешения всякий раз, когда хотел включить телевизор. Казалось, что они своим поведением хотят произвести впечатление не только на Элен, но и на меня.
— Ну, мне можно войти или как?
— Конечно, конечно. — Он вышел на улицу — как был, в шлепанцах, совершив тем самым смертельный грех с точки зрения моей мамы, — и поднял одну из моих сумок.
— Ты без Элен.
Он произнес эти слова не с вопросительной интонацией, потому что вряд ли мог ожидать, что Элен вдруг свалится с неба, а просто констатируя факт. Когда папе нужно было сложить два и два, он только в редких случаях делал это сразу, а обычно предпочитал сначала мысленно нарисовать одну двойку, потом вторую и подождать, пока я скажу: «Черт возьми, папа, так это же четыре», что я обычно и делал.
Но сейчас я этого не сказал. Я решил, что для нас обоих в долгосрочной перспективе будет лучше, если мы пока остановимся на этом.
— Она передает вам привет, — сказал я.
И это было правдой. Элен обожала моих родителей. «Они такие настоящие, — говорила она. — Не то что мои — таки-и-и-ие фальшивые». Отец Элен работал в строительной фирме, а мать — в банке. Жили они в Нью-Джерси, и мы их редко видели, даже на праздники. Последнее Рождество, несмотря на наше решение расстаться, мы отпраздновали вдвоем с Элен, не выходя из квартиры. Нашим рождественским ужином стали остатки заказа из китайского ресторана и шестнадцать бутылок пива будвайзер.
— Это хорошо, — сказал папа. Было видно, что он воспрянул духом. — Элен — хорошая девушка.
— Да, папа, ты прав, — сказал я, и мы обменялись улыбками. — Ну а теперь-то ты меня наконец впустишь?