— Так давно… — начал я.
— Да, действительно давно, — подхватила она мою мысль. — Ты все еще в Лондоне?
— В Нью-Йорке.
— Bay! — воскликнула она. — Из Кингс Хит — и в Нью-Йорк. Мало у кого это получилось.
Я покачал головой.
— Значит, приехал повидать родителей?
Я кивнул.
Джинни остановилась — она выглядела озадаченной.
— Ты собираешься что-нибудь рассказать или я должна обо всем догадаться сама? Это как игра в шарады, только не так интересно.
Я опять покачал головой вместо ответа — наверное, в тот момент я все еще пытался понять: хочу я ее или нет.
— Извини, — сказал я, снова обретая дар речи. — Да, ты права. Я приехал на некоторое время — повидаться со своими. Ну, ты понимаешь — хорошо провести время в старом семейном гнездышке.
— Ну и как это тебе удается? — спросила она, все еще излучая энтузиазм. — В смысле, хорошо проводить время с мамой и папой Бэкфордами?
— Ужасно, — сказал я и обхватил руками голову, изображая отчаяние. — Из-за них на стену лезть хочется. Стоит только войти в комнату, как они тут же начинают заставлять меня участвовать в своих странных беседах. О чем они только не говорили с тех пор, как я приехал — о ценах на недвижимость в Лондоне, о третьем муже моей тети Джин, который оказался жуликом, и о том, кто из детей у нас в семье любит брюссельскую капусту. Как будто я попал в какой-то сюрреалистический кошмар. Я их люблю, но…
Я остановился, чтобы не получалось так, что говорю только я, но она не поняла намека. Мысли ее, очевидно, витали где-то далеко.
— Ну а ты как? — спросил я. — В смысле… Не знаю… Что ты здесь делаешь?
— В баре?
— Ну, для начала, да.
— Но ты же имел в виду Бирмингем, да? Ну, в баре у меня встреча. Это все еще место встреч, если у меня еще есть время на встречи — похоже, что я только работаю и работаю.
— В последний раз, когда я слышал что-то про тебя, ты жила в Брайтоне, да?
Она кивнула, но сразу же отвела взгляд.
— Да, но это было уже давно. Мама умерла, и поэтому я вернулась.
— Извини, — сказал я. — Я не знал про твою маму. Это ужасно.
Она слабо улыбнулась.
— Теперь немного полегче. Уже прошло полтора года. Самое трудное позади.
— Твоя мама всегда была такой доброй, — сказал я, и это были не просто слова. Мама Джинни была из тех родителей, с кем можно говорить обо всем, и беседа не покажется искусственной. — Она всегда угощала нас жареными бобами, в любое время дня.
Джинни улыбнулась:
— Да, она была такая.
— Она умерла внезапно?
— Не совсем. У нее был рак. Она долго болела, постоянно моталась по больницам, и, когда врачи сказали, что это серьезно, я ушла с работы и приехала из Брайтона, чтобы за ней ухаживать. Так как у нее никого не было, кроме меня, дом перешел ко мне по наследству. Я сначала было собралась его продать и уехать, но потом подумала: а почему бы не остаться? И осталась. Не думаю, что вообще смогла бы продать этот дом… слишком много воспоминаний.