В целом, февральская революция 1917 года была принята в Ижевском положительно. Тем более что она обещала перемены к лучшему. Война должна была победоносно завершиться, военные заказы должны только увеличиться, заработки должны расти. Был создан Совет рабочих и крестьянских депутатов. Совет получил всю политическую власть в Заводе. Впрочем, что касалось конкретного управления мастерскими и фабриками, то на это были инженеры и техники, были умелые мастера и «царские кафтанники».
Совет депутатов в Ижевске прижился быстро и прочно. В депутатов ижевцы выбирали не по политическим программам, а по реальной значимости каждого человека для Завода. Другими словами, за заслуги. И потому в него сразу вошли представители потомственных кланов, старые и опытные оружейники, литейщики, люди практической сметки, возвращающиеся фронтовики, рабочие, ценность которых определялась в мастерских и у станков, а не в говорильнях на митингах.
По возникновению Временного правительства из крупных и губернских городов в Ижевск стали наезжать разные политиканы. Лезли эсеры и социал-демократы, возникли на грязной волне разброда анархисты, были говоруны умеренного толка, обещали установить в России такую форму правления, которую выберет сам народ. Тем более что об этом при своем отречении говорил последний Царь.
Всех этих болтунов заводчане всерьез не воспринимали и продолжали заниматься своими делами, тем более, что работы было полно.
Точно так в Ижевске отнеслись и к каким-то большевикам, которые появились осенью 1917 года и объявили о перемене власти. Власть, по их словам, теперь принадлежала пролетариату. Ижевцы были только «за». Пусть пролетариату, главное, чтобы Завод работал, чтобы поступали заказы, чтобы жене да детишкам обновы достались, чтобы на столе была миска щей, да пожирней. Тем более, что они и сами были пролетариатом.
Перебоев с поставками провизии, как в Питере или Москве, ижевцы не испытывали. Десятилетиями отлаженный заводской механизм большевики поначалу не трогали. Создали какой-то свой Ревсовет, какие-то комиссии, какие-то партячейки. Но в жизнь не вмешивались — и то ладно.
Зима 1917–1918 годов прошла как обычно, в трудах, в праздниках, в заботах, в строительстве, в налаживании и утряхивании. Винтовки выделывались, стволы растачивались, жалование выплачивалось, крестьяне приезжали на базар. Все было хорошо.
Потом как-то неожиданно новая власть урезала заводчанам огороды.
Дескать, мелкобуржуазные пережитки это, огороды. Рабочий должен выполнять задание у станка, а не думать о хлебе насущном, об окучивании картохи, о прополке грядок, о заготовке сена для коровы. Это произошло весной 1918 года.