«Национальная цитадель», которую Эйзенхауэр назвал «горной цитаделью», была теперь очевидной главной военной целью, в реальности более важной, чем Берлин. «Позвольте отметить, — сказал Верховный главнокомандующий, — что Берлин сам по себе более не является особо важной целью. Он потерял свою важность для немцев, и даже правительство готовится переехать в другой район. Сейчас важно сосредоточить наши войска для одного наступления, что приведет к падению Берлина, освобождению Норвегии и шведских портов с их грузами быстрее, чем распыление наших усилий».
Когда Эйзенхауэр добрался до заключительного абзаца своего послания, он уже едва сдерживал гнев. «Премьер-министр и его начальники штабов, — заявил он, — выступали против «Энвила» (вторжения в Южную Францию); они возражали против моего предложения уничтожить немцев к западу от Рура до нашего форсирования этой реки; они настаивали на том, что наступление на северо-восток от Франкфурта лишь втянет нас в бесконечные сражения на пересеченной местности. Теперь они явно хотят, чтобы я отказался от операции, в которую будут вовлечены многотысячные войска, до полного поражения Германии. Я согласен ежедневно и ежечасно изучать все проблемы со своими советниками и уверяю, что нами руководит единственная мысль — скорейшая победа в этой войне».[28]
Чуть позже, но в тот же день в Вашингтоне генерал Маршалл и Объединенный комитет начальников штабов получили дополнение к протесту британских начальников штабов, прибывшему накануне. Вторая телеграмма по большей части была растянутым повторением первой, однако были два важных дополнения. За этот промежуток времени британцы узнали от адмирала Арчера, находящегося в Москве, о дополнительных данных разведки, направленных Дину из штаба Верховного главнокомандующего союзными экспедиционными силами. Британцы настаивали на том, чтобы не предоставлять эту информацию русским. В том случае, если обсуждения уже начались, Лондон хотел приостановить переговоры до тех пор, пока Объединенный комитет начальников штабов не пересмотрит ситуацию.
Однако уже начались разногласия и в среде самих британцев — не только из-за уместности депеши Эйзенхауэра, но и из-за того, какие ее части следует критиковать. Британские начальники штабов позабыли показать Черчиллю свои возражения, прежде чем отправлять их в Вашингтон. А возражения Черчилля отличались от возражений его военных советников. Черчилля не устраивало то, что «новый план Эйзенхауэра меняет оси наступления с Берлина на направление через Лейпциг и Дрезден». Премьер-министр считал, что, по этому плану, британским войскам «отводится практически роль статиста на севере». Хуже того, «уничтожаются все надежды на то, что британцы войдут в Берлин вместе с американцами».