— Значит, вы не принимаете мои извинения, — констатировал я. — Что же, я прекрасно понимаю ваши чувства... Желаю вам всего хорошего.
Я коротко поклонился и направился к конюшне, но меня сзади догнал злой голос гнома.
— Зачем тебе извиняться, колдун? Что тебе до наших обид?
Я развернулся и недоуменно посмотрел на него, со злостью смотревшего мне вслед. Видимо, кроме меня был еще некто, который в прошлом обращался с ним подобным образом, иначе с чего ему так ненавидеть магов. Интересно, а гномы с магическими способностями среди его подчиненных имеются, или он их принципиально отсеивает при отборе?
— Просто я хочу, чтобы между нами не было никакой вражды, потому что у меня и так врагов хватает, а видеть вас в их числе мне будет очень неприятно. И мне действительно искренне жаль, что мне пришлось так поступить с вами, — пояснил я.
Гном посмотрел на меня все также зло и покачал головой.
— Ты лжешь, колдун. Такие как ты не испытывают сожаления, вам плевать на наши чувства, вы смотрите на нас, как на неразумных животных! — Шаринон все больше распалялся. — Ты думаешь, что все тебя боятся? Так вот, это не так! И если бы не приказ моего короля, я бы вонзил тебе мой клинок в сердце, чтобы ты сдох на моих глазах, сволочь!
Мда... Как все запущено. Ненароком я наступил на его больную мозоль, и теперь нажил себе еще одного врага. Кто же его так унизил, что он диким зверем смотрит на всех магов и что теперь делать мне? Повернуться и уйти будет проще всего, но кто знает, как это откликнется в будущем. Живых врагов за спиной оставлять нельзя, а командир теперь точно враг мне, и при первом же удобном моменте, когда его не будет связывать приказ короля, воткнет в меня свой клинок. Ну, по крайней мере, попытается. Конечно, есть один выход, но он будет для меня весьма болезненным... Да ладно, мне к боли не привыкать!
Я медленно подошел к Шаринону, окруженному своими людьми и взглянул прямо в его глаза. Там плескалась только ненависть и боль. Я развел руки в стороны и тихо сказал ему:
— Бей!
Кулак гнома пронесся мимо меня смазанной линией и ударил мне в челюсть. Я пошатнулся, чувствуя, как перед глазами мелькают яркие звездочки, но затем выровнялся и все так же, не опуская руки, произнес ему в лицо, перекошенное яростью:
— Бей!
Еще один удар в лицо заставил меня упасть на землю. Я попытался подняться, но удары следовали один за другим, не давая мне прийти в себя. Пару весьма болезненных ударов я получил ногами по животу, чувствуя, как разбитые губы сочатся кровью. Не сопротивляясь, я просто лежал на земле, а гном молотил меня, словно отбивную. Через несколько минут избиение прекратилось. Открыв глаза, я понял, что это просто гвардейцы оттащили от моего тела своего командира, который хрипя от ярости, вырывался из их рук, чтобы еще раз достать меня. Медленно и с трудом поднявшись, я пошел в сторону Шаринона, пошатываясь и борясь с головокружением. Все-таки здорово он мне навалял. Я порадовался, что успел хорошенько просчитать его психологию, перед тем как осуществлять задуманное. А все было проще некуда — этот гном, даже в такой ярости, просто бы не смог достать свой клинок, видя перед собой безоружного. А его кулаки смертельного удара мне нанести не могли при всем желании.