– А теперь смотри туда… В окно вон той башни. Сегодня как раз полнолуние.
В эту ночь и час… Привидение… И в самом деле… В стрельчатом высоком окне постепенно проявился белый женский силуэт… Что это… игра света и тени? А может, и в самом деле дух эстонской крестьянки, пролетев через семь веков, явился гомогенной толпе?
Из Восточного в Западное полушарие он переходил днем. Аккуратно расчерченные фермы Южной Финляндии… Холодные пустыни Скандинавии и Исландии… Только что отсюда совершал свои набеги Эрик Красный, и вот теперь я обозреваю с «боинга» почти целое полушарие. Как человек мог посягнуть на это?
И куда все они уходят? Викинги, эсэсовцы, шесть миллионов евреев?
Having sampled two
oceans as well as continents,
I feel, that I know
what the globe itself must feel
there is nowhere to go
elswhere is nothing more than a far fl ung strew
of stars, burning away
[50].
* * *
Им нравилось после полуночи мчаться по пустынным хайвеям, сменяя друг друга за рулем. Им нравилось заезжать в зону отдыха на семнадцатой, в двухъярусный дворец, с ресторанами, туристическим агентством и конференц-залом.
Но после полуночи здесь было безлюдно, лишь на первом этаже проворная седая негритянка, похожая на Эллу Фицджеральд[51], подавала кофе.
В эту ночь им повстречалась романтическая пара. Он стройный, небрежно одетый. Немолодое левантийское лицо с бородкой. У нее главное были ноги.
Короткая юбка и ноги. Стройные ноги балерины, которыми она выступала, пятки вместе, носки врозь. Как будто только что сняла пуанты. Они прогуливались по залу, пили кофе и улыбались друг другу.
– Как ты думаешь, Нюнюшкин, о чем это они?
– Она спрашивает его: «Как ты думаешь, кто этот похожий на Троцкого издерганный джентльмен и эта усталая тоненькая леди с римским носом?»
– А что ты можешь сказать о них? – спрашивает Нинок.
– Я думаю, у каждого из них позади по неудачному браку, как у нас, а она, как и ты, тяжело отработала неделю и теперь мечтает надышаться воздухом горных долин.
– Вот-вот… всю неделю на упаковке. Сейчас откину сиденье и посплю. А ты смотри, не засни за рулем.
Он пристраивался обычно за хвостовыми огнями передней машины и долго шел за ними, чтоб не напрягать глаза. А когда она уходила на свой EXIT, он устремлялся вперед в поисках следующего лидера. Иногда лидер пугался ночного преследователя, сворачивал и стоял, включив мигалку. Тогда приходилось мчаться, напрягая глаза, притормаживая в облаке, улегшемся на ночь на перевале. Он мчался и думал: как было бы нехорошо ему сейчас одному в этом тумане и как хорошо, что рядом Нинок, который, просыпаясь, шепчет: