Ни души. Днем на окраинах всегда пусто. Филипп вспомнил, как отец рассказывал, сколько в его детстве на таких тихих улочках было народу, что люди ходили пешком, ведь машин тогда было мало… В этих домах как будто никто не жил: гаражи закрыты, садики пусты. По всей улице на фоне зелени листьев и травы и белизны зданий пестрели, как заплаты, желтые кусты цветущего ракитника. Светило солнце. Было тихо и безмятежно.
Открыв калитку, Филипп вошел в сад Арнэма и направился к деревянной двери, ведущей, очевидно, к проходу между гаражом и домом. Окажись она заперта, его затея провалилась бы, но нет, дверь была открыта. Очутившись внутри, в узком проходе с кирпичными стенами, Филипп сообразил, что не взял с собой никакого пакета или чехла. Он прекрасно понимал, что если сейчас пойдет за этим в машину, то уже не вернется, махнет на все рукой и уедет.
В конце прохода виднелся дворик, выложенный плиткой. С одной стороны стоял самый обычный контейнер с углем, с другой — несколько мусорных баков. Арнэм переехал из Бакхерст-Хилл в дом на порядок хуже. Ну, конечно, ему ведь пришлось отдать бывшей жене половину суммы, вырученной от продажи дома. Из одного мусорного ящика торчал голубой пакет (такие наверняка выдает местная служба вывоза мусора), Филипп взял его.
И пошел по газону туда, где стояла она. Флора выглядела совсем заброшенной из-за того, что лепестками, опавшими с куста, были усыпаны ее плечи и голова (на голове вообще, казалось, была корона из цветов). Филипп смахнул все лепестки, сдул их с ее уха, того самого, в которое когда-то в детстве попал из рогатки. Присев на корточки, он стал рассматривать статую так, как никогда раньше, и поймал ее отстраненный взгляд, будто прикованный к сияющему горизонту. Конечно, она же богиня, она выше земных бед и дел человеческих.
Филипп поражался собственным мыслям, странным, как во сне или в бреду. Так было во время тяжелого гриппа, которым он переболел зимой. С какой стати Арнэм сказал Кристин, что Флора похожа на нее? Или мать просто приняла желаемое за действительное? Флора не похожа ни на одну девушку из всех, которых Филиппу когда-либо доводилось видеть! Ему внезапно — в этом было даже что-то безумное — подумалось, что если он когда-нибудь встретит девушку, похожую на Флору, то сразу же влюбится в нее.
Филипп подошел к статуе и приподнял ее. С мраморного букета слетело несколько розовых лепестков. Статуя казалась тяжелее, чем в тот день, когда они шли от станции Бакхерст-Хилл вверх по улице к дому Арнэма. Он натянул на Флору пакет, положил на землю, завязал узел. Филипп нес сверток в руках, и можно было подумать, что это — труба или что-нибудь из садового инвентаря.