«Клара права, — размышлял Рудольф, — так или иначе, мы все уже приговорены. И я, и она, и этот старик, и та девочка».
Рано утром, когда хозяева еще спали, родственник уехал.
В этот же день в контору Рудольфа позвонил неизвестный и сказал, что в здании заложена бомба. Служащие тотчас выбежали на улицу. Приехавшая полиция оцепила квартал. Потом приехали саперы, они обыскали здание, но ничего не нашли.
«Это только начало», — поговаривали вокруг Рудольфа. Никто не захотел возвращаться в контору. Когда Рудольф заметил, что остался на улице один, он тоже отправился домой.
На следующий день он не пошел на работу. Ему позвонили, и он сказал, что болен. «Да, — ответили ему, — нам всем нужно время, чтобы прийти в себя». Клара была настолько тактична, что не сделала никакого подобного намека.
«Они считают меня трусом, — думал Рудольф, — но они ошибаются. И скоро они это поймут».
После долгих поисков в Интернете он нашел закон о привилегиях для приговоренного. Родственник их не обманул: закон, о котором он говорил, существовал с восемнадцатого века, и никто его не отменял. Удостоверившись, что все обстоит именно так, Рудольф отыскал чертеж портативной бомбы и связался с теми, кто мог бы продать ему взрывчатку и другие необходимые детали.
Они встретились на дороге, в трех километрах к северу от города. Хмырь с наклеенными усами вытащил из багажника двухкилограммовый сверток и передал Рудольфу. Рудольф отсчитал деньги.
— Там действительно взрывчатка? — спросил он.
— О, да, — сказал хмырь, — по части взрывчатки вы можете доверять мне полностью.
— С какой стати? — удивился Рудольф.
Хмырь помахал перед его носом жетоном с эмблемой одной известной спецслужбы.
— У нас только качественный товар, — произнес он не без гордости.
— И вам не стыдно торговать этим?
— Мне тоже нужно кормить семью, — ответил хмырь и укатил.
Рудольф собрал две одинаковые бомбы. Одну он испытал далеко от города, в лесу. Взрыв выворотил несколько деревьев; на укрывшегося в овраге Рудольфа обрушился дождь из ветвей и листьев. «И хмырь не обманул», — подумал он, поднимаясь и отряхиваясь. Его заняла мысль о происхождении лжи. Является ли она продолжением природной мимикрии или возникла много позже — тогда, когда слово отделилось от вещи и, будучи гораздо более изменчивым, чем вещь, пошло по пути собственного естественного отбора? Либо так, либо эдак.
Третьего сентября он отправился в столицу. Полдня ушло на то, чтобы выбрать подходящий ресторан — не пустой и не полный, с местами, куда можно спрятать бомбу, без детей и, желательно, без женщин. Наконец, выбор был сделан. Он наугад заказал еду, притронулся к ней только для вида, оставил официанту щедрые чаевые, бомбу спрятал у окна, за доходившую до пола штору.