Название видимо менять не будут, оставят как дань традициям. Товарищ Сталин даже его предложение о переименовании наркоматов в министерства благополучно похерил. И еще проворчал тогда, на одной из встреч, мол, как только в министерства переименовали, так сразу их работники видимо позабыли, чьим именем они туда поставлены.
Вычистив оружие на специальном столе, Николай Иванович сунул его в кобуру. Завтра ему предстояла очередная командировка.
Собирая барахло в дорожный чемоданчик, инженер параллельно слушал по радио очередную "Беседу со Сталиным".
– Идеологическая война сложна тем, – разъяснял отставной вождь, – что в ней трудно отличить своих от чужих. В обычной войне все ясно и понятно. Враг расположен за бруствером твоего окопа, он одет в чужую форму и говорит на чужом языке. Или когда недружелюбные нам государства вещают по радио для советских граждан. Ведь совершенно ясно, что немалые деньги тратятся вовсе не на то, чтобы сообщить нашему народу правду. Это просто элемент идеологической войны. Мы, кстати, не уподобляемся нашим идеологическим противникам, и не глушим эти передачи, как они глушат наши. Хотя чисто технически сделать это довольно просто. Советский Союз доверяет своему народу и рассчитывает на его здравомыслие.
Сложность же в том, что в идеологической войне противник может иметь в кармане советский паспорт, а зачастую даже и партийный билет. А может он и не противник вовсе, а просто добросовестно заблуждающийся товарищ, льющий, тем не менее, воду на мельницу настоящих врагов.
Спрашиваете, как их тогда различать? По конкретным действиям! Метод проверенный, так всегда отличали своих от чужаков. В старое время ведь как было: зашел человек в избу, не перекрестился на иконы в красном углу и его сразу взяли на заметку. В каждом обществе есть определенные традиции, которые членам этого общества следует выполнять, чтобы не стать изгоями. В нашем социалистическом обществе такие традиции тоже имеются.
Есть простые случаи, когда чуждость человека ясна всем. Например, началась война, часть граждан осаждает военкоматы, требуя, чтобы их отправили добровольцами на фронт. Часть честно ждет повестки, чтобы выполнить свой долг, если от них этого потребуют. А кто-то, получив повестку, бежит в деревню к бабке и потом чуть не десять лет прячется у нее в погребе от мобилизации.
В студии раздались смешки, вперемешку с возмущенными возгласами. Историю погребного сидельца, заросшего диким волосом, полностью утратившего человеческий вид и выползшего на свет божий только с голодухи после смерти бабули, растиражировали все советские газеты.