— Блин, Гусь! Ну, ты и стрелок. Весь рожок высадил, а попал один раз, в лапку. Твой заяц сдох! От разрыва сердца, — осмотрев зайца, смеясь, сказал Вдовин.
Подошли на выстрелы Герман и «Батя».
— Что за стрельба? Кто стрелял? — «Батя» готовил расправу.
— Гусаров «чеха» завалил, — желая свести все в шутку, начал оправдываться Лапа.
— Вот, зайца подстрелили. Вам, товарищ полковник. Свежатинку — на ужин. — Гусаров понял, нужно как-то предотвратить наказание, которое готовил комбат.
— Зайца? Мне? Подхалим ты Гусаров! Но еще раз, стрелять начнешь, отправлю на «очки» — уже мягче добавил комбат. И внезапно заорал: — Понял, раскудрит, кудрит, тудыть, твою мать!
— Так точно! — Гусь стал по стойке смирно. Комбат забрал зайца и пошел обратно, матерясь на ходу. Герман покачал головой, глядя на Гусарова и, отправился догонять «Батю».
— Пронесло! Ну, ты Гусь, и гусь! Стрелок хренов! — сказал, молчавший до этого, Громов.
Дав Гусарову подзатыльник, Лапа скомандовал.
— За работу! А то до ночи не управимся. Что поели зайчатинки?
Так ругаясь и зубоскаля, проработали до вечера. Уложив на крыше и на подступах к посту мешки с песком, перетащили сюда один из двух крупнокалиберных станковых пулеметов. Оборудовали под жилье один этаж домика. В завершение всего, Лапа притащил большой кусок маскировочной сети. Сеть закрепили на крыше дома, устроив навес. Сделали умывальник и туалет.
— Вот! Какой, гламурный, будуарчик получился. Можно девок приглашать — сказал, вытирая потное лицо, Дмитрий.
— Кто о чем, а вшивый о бане! — ответил Сергей. Собрав инструмент, сдав оборудованный пост, заступающим на ночное дежурство бойцам, отправились в расположение. Уставшие за день, быстро уснули.
Нет, еще не умер. Стояла ночь, озаряемая вспышками разрывов и пожаров. Треск горящего дерева и стреляющего от огня шифера, смешивался с грохотом автоматной и пулеметной стрельбы. В темном небе с ужасным воем проносились огненные хвосты реактивных снарядов. Рядом пылала, разбрасывая искры, боевая машина — танк Сергея. Свечи пламени от горящего пороха вырывались из раскрытых люков на несколько метров, озаряя все вокруг себя. Запах сгоревшего машинного масла и пережаренного мяса витал в воздухе. Сергей очнулся, ему стало холодно. Открыл глаза и увидел темное небо, по которому плыли облака дыма. Лежа в замерзшей грязи, Сергей чувствовал, как земля содрогается от разрывов. Кожа на груди была стянута корсетом из мокрого белья, засохшей крови и ледяной корки. Краем глаза заметил какие-то тени, мелькавшие в свете горящего танка. Попытался пошевелится, и дикая боль пронзила все тело. Он вскрикнул. Все тело горело и казалось тысячи игл, пронзили его насквозь. И чем быстрее сознание возвращалось к нему, тем сильнее становилось пламя сжигающее его. Сергей начал стонать. Одна из теней остановилась. Сергей услышал, как тень приглушенно заговорила.