– Кто такая Александра? – спросил Генрих.
– Шурочка, Шарон. Она здесь поменяла имя. И стала совсем чужой. Сколько я потом просил ее показать мне дочь, она не согласилась. Она не прощает ошибок.
– Как «Тетрис» на девятой скорости, – зачем-то вспомнила я интернетовскую шутку.
– Потом прошло несколько лет. Я уже работал в одном журнале, иногда видел ее на различных тусовках, которые фотографировал. И однажды она сама подошла ко мне и спросила: «Костя, ты можешь мне помочь?» Конечно, я сразу же согласился. Я должен был проследить за Шуманом и Мири и сделать компрометирующие снимки. За это она обещала показать мне дочь.
– И ты согласился? – на Глинского было больно смотреть. Его лицо перекосила гримаса. Правда я не могла понять, что именно она означала, но, смотреть на Мишу было грустно.
– А что мне оставалось делать? Конечно, согласился! Сфотографировал их выходящих вместе из «Зеленой лагуны» – это подозрительная гостиница в Бат-Яме. Потом на набережной как он ухватил ее за попку – классный кадр получился. Но вершина моего «творчества» – вот это, – Костя полез в сумку с фотопринадлежностями и достал оттуда помятый снимок. – Любуйтесь!
На фото Шуман и Мири сидели в каком-то полутемном ресторанчике. Мири томно улыбалась, а Шуман надевал ей на палец кольцо с огромным бриллиантом. Бриллиант получился особенно хорошо, а лица любовников расплывчаты, хотя и узнаваемы.
Глинский долго рассматривал фотографию.
– Пленка «Кодак-800», длиннофокусный объектив? – спросил он после продолжительного молчания.
– Хорош камушек, – восхитился Генрих, глянув на фото. – Блестит как настоящий!
– Он настоящий, – подтвердил Костя. – Мири с тех пор с ним не расставалась. Просто иногда носила как кулон – прятала на груди. Между прочим, среди ее вещей перстня не оказалось.
– Может, его Линда взяла, а ее за это и убили? – вдруг вырвалось у меня.
– Все может быть… – покачал головой Генрих. Глинский и Блюм удрученно молчали.
– Смотрите, берег! – закричала я. – Пошли собираться.
* * *
Прощание затянулось. Теперь вместо роскошных лимузинов на пристань прибыли две машины скорой помощи, полиция и еще целая куча журналистов со вспышками. Теперь участники этого трагического круиза не позировали перед объективами, а пытались отвернуться и закрыть лица.
Расставание с девушками оставило какую-то щемящую ноту. Ширли плакала навзрыд, не стесняясь окружающих. А когда мы увидели, что в скорую загружают завернутые тела, к ней присоединились и остальные девочки.
К нам подошел Элиэзер Гарвиц.
– Валерия, можно вас на минутку, – он отвел меня в сторону и, понизив голос, произнес: – Вы, конечно, понимаете, что в наших интересах было бы хранить полную конфиденциальность. Вы не пожалеете, администрация добавит вам к вашей зарплате существенный бонус.