— Воистину вечер чудес! Итак, это все устроил Дарси? Дал денег, оплатил долги Уикэма, а самого его изувечил? Тем лучше. Это избавит меня от множества хлопот и жестокой экономии. Если бы все сделал твой дядя, я должен был бы заплатить ему — и заплатил бы! Но эти безумные влюбленные все делают по-своему. Завтра предложу вернуть ему долг, он примется бурно протестовать, рассказывать о том, как тебя любит, и тем все окончится.
Тут он припомнил, как несколько дней назад ее смутило письмо полковника Фицуильяма, и, посмеявшись, наконец отпустил ее, сказав ей вслед:
— Если какие-нибудь молодые люди явятся за Мэри и Китти, пришли их ко мне, я как раз ничем не занят.
С души Элизабет свалилась огромная тяжесть, и, помедитировав с полчаса в своей комнате, она успокоилась настолько, что смогла выйти к остальным. Все пережитое еще слишком владело ею, чтобы она могла присоединиться ко всеобщему веселью, но все же вечер прошел тихо и спокойно. Бояться больше было нечего, а со временем к ней вернутся спокойствие и непринужденность.
Когда ее мать поднялась к себе в гардеробную, дабы приготовиться ко сну, Элизабет пошла за ней и сообщила важные новости. На миссис Беннет они подействовали самым необыкновенным образом — едва услышав их, она остолбенела и лишилась дара речи. Прошло много, довольно много времени, прежде чем она осознала услышанное. Потом наконец она пришла в себя, завертелась на стуле и то вскакивала, то снова садилась, беспрестанно восклицая от удивления и взывая к Богу:
— Боже праведный! Святые небеса! Да подумать только! Ох ты господи! Мистер Дарси! Кто бы мог подумать? Неужели правда? Ох, миленькая моя Лиззи! Какой же ты будешь знатной и богатой! Сколько денег на наряды, а какие у тебя будут драгоценности, какие экипажи! Джейн с тобой не сравнится — ни за что не сравнится! Я так счастлива, я так рада! Он такой очаровательный мужчина! Так хорош собой! И такой высокий! Лиззи, душечка моя! Уж извинись перед ним за то, что я его раньше так недолюбливала. Надеюсь, он об этом забудет. Лиззи, милая, милая моя! И дом в столице! Любая роскошь! Три дочери замужем! Десять тысяч в год, а то и больше! Лучше и не придумаешь! И особое разрешение. Ты ведь непременно, непременно будешь выходить замуж по особому разрешению![14] Но, голубушка, скажи-ка мне, какое у мистера Дарси любимое блюдо, я велю его завтра подать.
Это было не самым лучшим предзнаменованием того, как ее мать намерена обращаться с упомянутым джентльменом. Элизабет поняла, что пусть она и убедилась в искренних чувствах к ней мистера Дарси, и получила согласие родителей на брак, однако о многом еще приходится только мечтать: о мире в Англии, благословении его родственников и о матери, с которой у нее было бы хоть что-то общее.