Но наутро все прошло гораздо лучше, чем она ожидала. К счастью, миссис Беннет так благоговела перед своим будущим зятем, что не осмеливалась заговорить с ним и могла лишь предлагать ему чаю да стряхивать крошки с его панталон. Элизабет с радостью заметила, что отец изо всех сил старается с ним сблизиться, и вскоре мистер Беннет заверил ее, что его уважение к мистеру Дарси растет с каждой минутой.
— Я высоко ценю каждого моего зятя, — сказал он. — Хотя, впрочем, Уикэм, — добавил мистер Беннет с лукавой улыбкой, — по-прежнему остается моим любимцем. Он суетится поменьше прочих.
Вскоре к Элизабет вернулось столь присущее ей шутливое настроение, и она принялась требовать у мистера Дарси отчета в том, как он в нее влюбился.
— С чего же все началось? — спросила она. — Понимаю, что, стоило вам влюбиться — и дальше вы прекрасно с этим справлялись, но что же заставило вас сделать первый шаг?
— Я не могу назвать точный час, место, взгляд или слово, пробудившие во мне это чувство. Все случилось так давно. Я уже прошел половину пути, прежде чем понял, что ступил на него.
— Вряд ли дело в моей красоте или боевых талантах — и в том, и в другом вы мне не уступаете. Что до моих манер, то в моем отношении к вам любезности было мало, и в разговоре я всякий раз старалась уколоть вас побольнее. Признайтесь же, вас покорила моя дерзость?
— Скорее живость вашего ума.
— Иными словами, та же дерзость. Ничем другим это и не было. А все дело в том, что вам изрядно приелись любезность, почтительность и подчеркнутое внимание. Вам опостылели женщины, которые каждым своим взглядом, словом и даже каждой мыслью стремились добиться лишь вашего одобрения. Я заинтересовала и взбудоражила вас тем, что была совсем на них непохожа. Я знала, каково это — стоять над телом поверженного врага, раскрашивать лицо и руки его еще дымящейся кровью и обращать к небесам пронзительную мольбу — о нет, требование! — послать мне еще больше врагов на расправу. Трепетные дамы, столь прилежно ухаживавшие за вами, никогда не знали этой радости, а потому никогда не могли составить ваше истинное счастье. Ну вот, я избавила вас от хлопот с объяснениями, и, право же, учитывая обстоятельства, я думаю, что вполне все угадала. Конечно, ни о каких моих достоинствах вам тогда известно не было, но кто же об этом думает, когда влюбляется?
— Разве не было ничего достойного в вашем нежном внимании к Джейн, когда она лежала больная в Незерфилде?
— Душечка Джейн! Кто бы не сделал для нее того же? Но уж представлять это как добродетель! Нет уж, все мои хорошие черты отныне в ваших руках, и вам предстоит всячески их превозносить, а я в свою очередь обещаю как можно чаще дразнить вас и ссориться с вами. И начну я с того, что спрошу: отчего же вы так медлили с объяснением? Отчего вы были так застенчивы, когда впервые приехали к нам с визитом и когда потом обедали у нас? И в особенности отчего, когда вы приходили к нам, то глядели на меня так, будто я ровным счетом ничего для вас не значу?