В мою комнату входит женщина. Я презираю ее запах, ее мягкую жеманную плоть. Она приносит с собой свою вонь.
Биенье ее сердца идет вразнобой с моим, разрушает мою способность потерять себя в глупости моего собственного пульса. Когда ее рот обволакивает меня, я выдыхаю сперму в ее горло. Когда она отходит, я привязываю ее к столу, лицом вниз. Просовываю кулак в ее кишку и вырываю ее внутренности, полные дерьма. Я затыкаю ее внутренности в свою дыру. Делаю вид, что я мягкий, женственный. Сажусь в кресло и зашиваю свою дыру. Я не могу думать. Я не хочу думать. Моя плоть меняет форму в прямой зависимости от глупых прихотей сознания, которое не принадлежит мне, которое я не контролирую.
1984
Я никому не доверяю. Я стараюсь держать себя под замком. Я ненавижу эту шушеру. Их грязные пронизывающие глазки видят любой унизительный изъян. Я знаю, что я лучше вся-го, кого видела или встречала, всякого, на кого работала, всякого, кто когда-либо видел мое лицо. Когда я обнажена, И кое-что прячу. Я прячусь, потому что я лучше их. Я прикована образом своего голого тела в зеркале. Я придала ему форму, которая отвечает тому, что я хочу видеть. Складки жира обрезаны, груди подняты, их размер и форма сделаны совершенными. Я работала над этим телом. Я ложилась под нож ради него, я трудилась ради него. Оно — мое. Я контролирую его, использую для собственного удовольствия. Оно дает мне совершенный секс: самодостаточный, сдержанный, строгий, неумолимый, наказующий. Это — мое. Я совершенна для самой себя. Запах моего пота, ощущение наливающихся мышц, приносит мне удовлетворение, ебет меня. Я совершенна. Я ебу себя. Мой образ в зеркале ебет меня. Я себя завожу. Все остальное излишне. Я самодостаточна. Я удалю всякую помеху, весь этот сброд, любую мерзкую живую плоть, которая встанет у меня на пути. Когда я смотрю в зеркало, я останавливаю время. Мне ничего не нужно, никого. Ничто не способно меня ебать, как я ебу себя сама. Не о чем жалеть. Я сделала из себя то, что хочу ебать. Я ебу себя сейчас.
1984
У каждого из них есть скрытые мотивы. Нужны годы сосредоточенности, чтобы содрать покровы лжи. Любое чудачество, любая тривиальная реакция предумышленна, направлена на достижение определенной цели. Единственно честное поведение — немедленная реакция на боль. Настоящую боль — не эмоциональную или душевную, — причиняемую посредством прямого физического насилия. По этой причине тот или иной обычно вынашивает план нападения на врага (другого). От совершения убийства их удерживает одно — угроза наказания. Поскольку они не могут дать выход своему насилию никаким непосредственным образом, они разработали способы сделать свое насилие более абстрактным и усложненным, откладывая окончательное осуществление до тех пор, пока жажда его не станет нестерпимой. В отсутствие напряжения или желания, все безразлично. Так что они играют в свое насилие, как в шахматы, чтобы жить для насилия.