Я подбегаю к нему и говорю - Привет, Финник.
Он не заметил, так что мне пришлось толкнуть его локтем, чтобы привлечь внимание.
- Финник! Как поживаешь?
- Китнисс, - сказал он, пожимая мне руку.
Я думаю он успокоился, увидев знакомое лицо.
- Почему мы встретились здесь?
- Я сказала Коин, что я стану сойкой-пересмешницей.
Но я убедила ее пообещать дать неприкосновенность другим трибутам если повстанцы
выиграют, - сказала я ему.
- Публично. Таким образом, будет довольно много свидетелей.
- Ох. Это хорошо. Потому что я беспокоюсь об Энни. Она может сказать что-нибудь, что может быть рассмотрено как измена, сама не понимая этого, - сказал Финник.
-Энни. Ой - ой. Я совсем забыла про нее.
- Не волнуйся, я позабочусь об этом.
Я пожала руку Финника и пошла с гордо поднятой головой прямо к сцене. Коин, просматривающая свою речь, увидела меня и удивленно вскинула бровь.
- Мне нужно, чтобы Энни Креста была добавлена к списку, в котором значатся те, кому предоставляется неприкосновенность, - сказала я ей.
Президент нахмурилась.
- Это еще кто?
- Она...Финник Одейр...я действительно не знаю как именно назвать ее.
- Она подруга Финника. Из Четвертого Дистрикта. Другого победителя. Она была арестована и доставлена в Капитолий, когда нас подняли с арены.
- О, сумасшедшая девушка.
- Это не так уж и необходимо, - говорит она.
- Мы не имеем привычки обвинять в чем-либо нездоровых людей.
Я думаю о сцене, которую я наблюдала утром. Об Октавии прикованной к стене. О том, как различно Коин и я воспринимаем понятие "больные"
Но я только сказала
- Нет? Тогда это не должно стать проблемой -добавить Энни.
- Хорошо, - сказала президент, вписывая в свою речь имя Энни.
- Ты хочешь быть здесь со мной во время объявления?
Я отрицательно покачала головой.
- Я не думаю, что это хорошая идея. Лучше поспешить и затеряться в толпе.
Я начинаю. Я пробиралась в сторону Финника. Слово - это то, что никогда не нарушалось в Тринадцатом.
Коин призывает аудиторию к вниманию и говорит им, что я согласилась быть сойкой-пересмешницей, если другим победителям - Питу, Джоанне, Энобарии, и Энни - будет
предоставлено полное прощение за любой вред который они причинили делу повстанцев. В шуме, издаваемом толпой, я слышу осуждение. Полагаю, что никто не сомневался по поводу того, стану ли я сойкой-пересмешницей. И настолько дорогая цена - оставление в живых возможных врагов - пугает их. Я осталась равнодушной к враждебным взглядам, бросаемым на моем пути. Президент выжидает несколько волнующих мгновений, и затем оживленно продолжает. Только сейчас слова из ее уст стали для меня новостью.