— Генерал Панфилов — из тридцати возможных двадцать семь очков.
Лейтенант обвел красным карандашом восьмерку, девятку и десятку и пошел к следующей мишени, Панфилов сказал:
— Другим вы объявляете оценки, товарищ лейтенант, а мне почему-то ни слова не сказали.
— Вы, товарищ генерал, задачу выполнили на отлично, — отчеканил лейтенант.
Улыбаясь, Панфилов ответил:
— За старание боец должен быть поощрен теплыми словами командира.
С того момента, как генерал с ружьем встал в смене на исходном рубеже, весь батальон смотрел на него, не упуская ни одного его движения в роли рядового бойца- стрелка. Пример пожилого командира произвел большое поучительное впечатление на всех тех, кто в тот день присутствовал на нашем стрельбище.
Вскоре батальон строем спустился вниз, к берегу Талгарки, на обед.
Генерал отказался ехать верхом. Мы с ним шли замыкающими. По дороге он дал мне ряд указаний по вопросам организации учебы, оборудованию учебных полей и комплексного обучения бойцов.
— У вас, как вы сами знаете, очень сжатые сроки. Для обучения и сколачивания частей в мирное время отводились годы, теперь — война, время надо считать часами. Уплотняйте распорядок дня, комплексируйте боевую учебу. Спланируйте и организуйте так, чтобы каждое отделение за один день прошло всего понемножку: и строевую, и физическую, и огневую, и тактическую подготовку.
Когда мы подходили к биваку, люди, раздевшись по пояс, умывались в речке. Панфилов тоже разделся до пояса, аккуратно сложил китель и сорочку в тени кустарника, потом разулся и, разложив портянки и носки на горячем от солнца валуне, начал мыть ноги.
— Хорошо, конечно, солдату вымыться до пояса. Только почему же никто не разулся? Это плохо, — говорил он, шлепая босыми ногами по студеной воде. — Приучите бойцов мыть ноги и сушить портянки. Гигиена ног и подгонка обуви для пехоты очень и очень необходимы. Не экономьте на этом времени.
Замечание генерала было принято к исполнению. Примостившись на большом гладком камне, Панфилов вместе с нами пообедал из котелка. Приказал явиться к нему старшему повару и дежурному по пищеблоку с ведрами кожуры от очищенной картошки. Когда те прибыли, он рассыпал перед собой картофельную кожуру и, сидя на корточках, начал разбирать на тонкие и толстые очистки. Мы все недоуменно переглядывались. Закончив сортировку одного ведра, он встал и, обращаясь к старшему повару, с которого пот катился градом, сказал:
— От красноармейского пайка должен быть самый минимальный отход.
— Понятно, товарищ генерал.
— Можете идти, товарищи.
После их ухода генерал обратился ко мне: