На противоположной стороне поляны стояла группа старших офицеров. За исключением майора Старикова, командира соседнего полка, я никого не знал. Логвиненко поздоровался со всеми за руку и представил меня.
Мы ждали, пока подтянутся отставшие, чтобы идти организованно. Зная инертность начальника штаба Демидовича, я пошел в расположение своих подразделений. Комиссар остался с группой офицеров.
В лесу наша колонна остановилась на привал. На кошевке, укутанный одеялами, сидел лейтенант Торопыгин, командир пулеметного взвода. Когда я подошел, у него затряслись губы.
— Что, ранило?
— В обе ноги, товарищ лейтенант, — дрожащим голосом ответил он и заплакал.
— Не плакать! — крикнул я. — Тоже мне, командир! В любую минуту любого из нас может не только ранить но и убить.
— Есть, не плакать, товарищ командир. Но не за ноги обидно, а за товарища. Вот лейтенант Б. Вместе училище кончали, дружили, а он бросил на поле боя.
Лейтенант Б., высокий, худой, с редкими оспинами на лице, стоял в стороне. Я посмотрел на него в упор, он вытянулся и не проронил ни слова.
— Лейтенант Б., сдать оружие! — приказал я.
Он быстро вынул из кобуры свой наган и протянул мне. Я взял и передал Сулиме.
И Торопыгин, и Б. были моими подчиненными со дня формирования нашего батальона. Они оба были досрочными выпускниками пехотного училища, неразлучными друзьями и хорошими, боевыми ребятами. В батальоне иногда их шутя называли «близнецами». Они выдержали вместе с батальоном более тридцати боев. И вот теперь один из них тяжело ранен, а другого я только что обезоружил. Тяжело было смотреть на них. Я пошел дальше.
Вот мой исполнительный и всегда разумно спокойный товарищ и помощник Хабибулла Рахимов. Я его не узнаю. Он весь обмяк, руки трясутся, глаза мутные, из ушей сочится кровь.
— Что с тобой, Хаби?
Он никак не реагирует, будто не видит и не слышит меня.
— Его, товарищ командир, здорово контузило, — отвечает Бозжанов.
— Посадите его рядом с Торопыгиным в кошевку. Мой коновод Николай Синченко виновато и робко докладывает:
— Товарищ командир, во время обстрела с самолетов убита Лысанка. Я снял с нее седло...
Приходит комиссар. Я ему рассказываю о недостойном поведении Б. Он опешил. Потом решительно говорит:
— Надо пресекать это безобразие!
— Благодарю вас, Петр Васильевич. Я тоже так думал.
— Тогда принимай решение!
— Решение принято.
Совет старших командиров предложил мне принять командование всей группой — своим полком, частью пол-ка Старикова, эскадроном и саперным батальоном.