Мухаммедьяров пошел проверить, как в батальонах организована подача горячей пищи, а я поспешил к окопам, чтобы убедиться в выполнении распоряжений.
Ветер выл, кружил снег, заметал наши окопы и траншеи, слепил глаза, свистел в ушах... Я скользил, борясь с вьюгой, спотыкался, падал.
Ногой я нащупал бугор, сделал два шага и... вдруг стремительно провалился в снег. Стараясь удержаться, я беспомощно барахтался, но безуспешно: осыпающийся снег тянул меня вниз, как в засасывающее болото. Внезапно я почувствовал, что ноги мои повисли в пустоте...
— Эй, кто там! Какая нечистая сила принесла тебя сюда?! — услышал я недовольный голос из подземелья, — Вот мать. Всю крышу провалил своей воловьей тушею, верзила ты этакий! — продолжал кто-то меня ругать.
Я сделал еще одну попытку выбраться из этой волчьей ямы, но тут кто-то ухватил меня за ногу, и снова послышалась брань:
— Какого черта задрыгал ногами? Ну-ка, живо проваливай! Чего лягаешься? — я почувствовал, как кто-то сильно ударил меня по ноге.
Подоспевший адъютант протянул было мне руку, чтобы помочь выбраться.
— Ладно, там встретимся... — крикнул я и, прижав локти к туловищу, соскользнул вниз. Почувствовав твердую почву под ногами, я спросил: «Кто здесь?»
— А сам ты кто? — раздался грубоватый басок из темноты. — Какого черта болтаешься по окопам? Не видишь, что ли, что понаделал: всю сооружению, как фрицевская бомба, разрушил!..
Я засветил фонарик: в вырытой в снегу полуноре, полупещере, в углу, зажмурившись от ослепительного света моего фонарика, сидел крупный детина в ушанке и маскхалате.
Я стоял на куче снега, обвалившегося под моей тяжестью с «крыши»! Снег засыпал подстилку из соломы, на которой валялось несколько солдатских мешков. Я перевел луч фонаря вверх: в отверстие «крыши» смотрело на меня удивленное лицо адъютанта.
— Проваливайтесь сюда! — смеясь, крикнул я. — Здесь тихо.
Адъютант спрыгнул вниз, сбив меня с. ног и обвалив еще часть крыши...
— Вы что, с ума спятили? — возмутился солдат и. снова выругался. — Для умных людей вход сделан, а они...
Действительно, осмотревшись, я увидел вход, тщательно завешенный палаткой.
— Ты что разошелся? — прикрикнул адъютант. — Не видишь, что ли, здесь командир полка?!
Солдат растерялся и пробурчал сквозь зубы:
— Разве в такой тьмище разберешься?
— Ничего, брат, не сердись, мы живо отремонтируем твою конуру. А ну, превращай дверь в крышу, — сказал я адъютанту, снимая плащпалатку с входа.
Скачков мигом взобрался наверх; вместе с бойцом они раскинули надо мной палатку, укрепили ее по краям глыбами снега. Так была реставрирована «крыша».