— Филимонов просит разрешения на отход.
— Позови его самого сюда.
Из-за угла сарая Бозжанов подает сигналы (видимо, они договорились друг за другом наблюдать): он по-разному машет руками, наверное, то отрицая, то подтверждая, что понял.
Филимонов, согнувшись, помчался к нам. Его рота продолжала вести частый огонь.
Добежав до нас, Филимонов, шумно отдуваясь, произнес: — По ваш...му приказанию....
— Отдышитесь, Ефим Ефимович. Как будто все по порядку идет, — говорю ему.
В это время затрещали ружейно-пулеметные выстрелы с бугорка и заохало несколько пушек с новых позиций Краева, Брудного, Кухаренко.
— Как бы по своим не попали, — забеспокоился Бозжанов.
Синченко подводит из укрытия сарая коней и, кажется, глазами говорит: «Раз там заговорили, пора вам туда ехать».
— Скачи к Рахимову и передай ему: мы сейчас начнем отход, — приказываю бойцу в ответ. — Лысанку тоже забери. Она мне не нужна.
— Ну, Ефим Ефимович, идите к себе и организуйте отход. Только повзводно, перекатами, а орудия отправьте в первую очередь. Пусть они пойдут без всякой остановки. Пока первый взвод не займет новые позиции и не откроет огонь, второму не отходить, все время вести огонь. Вы сами отойдите с первым взводом, а мы с Бозжановым будем стоять здесь и отойдем после вас. Ясно?
— Ясно, товарищ комбат. Разрешите идти?
Опять суматоха ближнего боя, отхода, прикрытия, взаимной огневой поддержки.
Взводы роты Филимонова проходили мимо каменного сарая, где мы стояли с Бозжановым, и, увидев нас, замедляли шаги.
— Быстрее идите! Чего озираетесь! — кричал я. Последним пересек шоссе Филимонов. Я сказал Бозжанову по-казахски:
— Ну, Жолтай, теперь, кажется, наш черед идти.
С бугра усилился огонь наших по немцам.
Мы с Бозжановым шли замыкающими нашего батальона.
* * *
Никто нас не преследовал. Батальон сосредоточился в лесу. Когда мы подходили к новым позициям, Бозжанов спросил:
— К вам можно обратиться?
— Пожалуйста, Жолтай.
— Ругать не будете?
— Сейчас нет, а после обязательно.
— Обещайте и после не ругать.
— Нет. Не обещаю.
— Тогда не скажу вам ничего.
— Ты хочешь рассказать мне что-то неприятное?
— Только для вас неприятное.
— Тогда выкладывай.
— Вы знаете о том, что я участник финской войны, Я кое-что видел в ней больше вашего. Вы меня простите, мы тогда много командиров потеряли. Вы сегодня, мне кажется, неуместно бравировали. Понимаю, когда вы с Краевым и Брудным сами не пошли, но быть замыкающим роты Филимонова не было никакой необходимости. Вы же командир батальона. Конечно, боец всегда думает, что где командир, там менее опасно, но зря рисковать не нужно. Это я знаю по опыту. Вы меня простите за откровенность. Вот они сидят и ждут вас. Они ждут от вас не ласки, а требовательности, хотят знать, как дальше быть, доверяя вам свою судьбу. Если бы мы с вами не дошли, а остались там, кое-кто здесь бы не сидел.