— Это Георгий Федорович, наверное, натолкнул вас на такое решение?
— Да, товарищ генерал. Он кое-что посоветовал и подсказал мне.
— Если вы с Кургановым гарантируете мне сегодняшний день на этом направлении, я утверждаю ваше решение.
— Мы отвечаем за свои решения, товарищ генерал.
— Хорошо. Я вам кое-что подброшу и попрошу хозяина помочь летунами, но вы не слишком увлекайтесь.
Я вспомнил слова генерала на одном из совещаний командиров и комиссаров, где он говорил: «Командир несет личную ответственность за вверенное ему войско, поэтому-то ему предоставлено право говорить вместо «полк» — «я». Под командирским «я» мы подразумеваем подразделение, часть, соединение под его командованием. Когда войско — люди — совершают что-либо удачное, всегда находятся командиры-грудобои, которые выпячивают свое «я»: я, мол, сделал; а когда постигает неудача — тут уж, извините, оправдываются, сваливают на своих подчиненных или на соседей. Нет, извольте набраться мужества и при неудачах говорить не «полк оставил», а «я отдал»...».
Мне сейчас не хватало Федора Дмитриевича Толстунова, старшего политрука, инструктора нашего полка.
Он с первых боевых дней пребывал в нашем батальоне и был участником почти всех его боев. Толстунов открыто не вмешивался в дела батальона, как это делали иные политработники, а скромно бродил по переднему краю, беседовал с людьми, при случае становился рядом с бойцом в окопе и вел огонь по наступающим цепям противника или иногда по приказу командира шел в контратаку, увлекая группу красноармейцев.
Со мной он был на «ты». Информируя меня о каких-либо неполадках или недоразумениях, он не угрожал, как это делали другие, что доложит комиссару полка, и не требовал «немедленного устранения», а спокойно говорил: «Что бы такое предпринять, чтоб...», «Как ты думаешь, комбат?» — спрашивал он меня, и когда я принимал решение, а горячий Бозжанов выпаливал какую-нибудь реплику, он строго останавливал его словами: «Комбат же приказал! Какой же может быть разговор?! Наше дело — исполнить то, что приказано, и доложить!»
Тогда в батальоне не было комиссаров — Толстунов был нештатным моим комиссаром и другом.
Где он теперь?..
Вошел Рахимов.
Я обрадовался, вскочил, чуть не вытянулся перед ним и спросил:
— Ну, что привез, Хаби?
— Генерал же разговаривал с вами, товарищ комбат, — ответил он спокойно, раскрывая свой планшет.
— Ну, что он вам сказал, Хаби?
— Он ругал вас, — буркнул Рахимов, раскладывая кофту на столе. — Говорил, что вы оголили основную позицию и побежали вперед. Подполковник Курганов...