Он неуклюже приспосабливался и так и сяк, но у него ничего не выходило, и Синченко, подавая ему ложку, прыснул, на что Андреев не обиделся, а, расхохотавшись, сказал:
— У меня не получается, как у вас, товарищ старшин лейтенант.
Я подумал: если бы у этого великана с широким добрым лицом отнять образование, отпустить ему бороду, постричь под крестьянина прошлого века, одеть в красную рубаху, широкие шаровары и лапти — он был бы живым тургеневским Герасимом из рассказа «Муму».
— Извините уж, Андреев, что наша «столовая» для вас тесновата, садитесь как можно удобнее.
Синченко стоял за широкой спиной Андреева и, указывая на флягу, висевшую на его ремне, как бы спрашивал: «Налить стопочку?» Получив согласие, он вынул из кармана граненый стакан, подул в него, вытер концом полотенца и, налив из фляги полстакана, вопросительно посмотрел на меня: «Долить еще?» Я вслух ответил ему по-кирсановски: «Полный!» Наполнив стакан, Николай недовольно показал на дно фляги: мало осталось. Я сделал вид, что не заметил этого жеста.
Если случалось пить с кем-нибудь из одного стакана, я никогда не пил первым. Зная это, Николай подал стакан Андрееву. Тот чуть помялся и предложил его мне.
— Выпейте сначала вы, Андреев, там и для меня осталось.
— С вашего разрешения. За ваше здоровье, товарищ старший лейтенант! — С этими словами он опрокинул стакан, затем, возвращая его Николаю, громко крякнул и, набрав глубоким вздохом воздух, сказал: — Выпить всяк выпьет, а крякнуть не всякий может.
За нехитрой трапезой Андреев соблюдал известное правило: «Когда я ем, я глух и нем». Николай рассказывал, как и кого ранило во время недавнего артиллерийского налета противника, как им оказывал помощь наш фельдшер старик Киреев. Потом прибыли две машины из медсанбата и увезли всех раненых. Одна из них была не санитарная, а обыкновенная грузовая, на которую лейтенант Борисов не разрешил сажать людей, пока не подстелили толстый слой сена.
— А шофер какой-то задиристый попался. В новом комбинезоне, шапка набекрень, где-то надушился, подлец, как все равно на свадьбу приехал, и требует: давайте, мол, ваших раненых немедленно, некогда ждать. А лейтенант Борисов ему говорит: «Вы подождите. Ведь раненых надо перевязать, собрать их, некоторых нести, даже ходячие не могут примчаться бегом». А тот все на своем и угрожает уехать. Лейтенант ему говорит: «Я вам приказываю», а он: «У меня есть свой командир»... Задира и есть задира. Когда собрался народ, шофер сено не разрешает подстилать. Говорит, это «огнеопасно». Мы ему говорим: «Ты ведь раненных бойцов повезешь». А он: «Ну и что же?» Тут лейтенант не выдержал — как даст ему по уху...