— Узнай у портье, расписание поездов. Мы едем в Софию.
— Куда?! — Опешила Вильда.
— В Софию. — Улыбнулась довольная произведенным эффектом Кейт. — Баст на службе, и что-то мне подсказывает, что в ближайшие месяц – два мы его поблизости от себя не увидим. Как полагаешь?
— Да. — Согласилась Вильда, медленно приходившая в себя после пережитого стресса. — Наверное.
— Вот мы и воспользуемся случаем... Впрочем...
— Что?
— Все время забываю о мелочах. — Мрачно объяснила Кейт.
— О чем ты? — Нахмурилась Вильда.
— О проклятой визе! — Кейт с сомнением посмотрела на свой портсигар, сиротливо лежавший посередине стола, но не закурила, оставив очередную пахитосу на потом. — Я забыла, что тебе нужна виза. Cледовательно, мы едем в Берлин. Там быстренько сделаем тебе болгарскую визу и "ту-ту" — я уезжаю, но скоро вернусь!
* * *
"Седьмой день без Баста... полет нормальный..."
Кем она себя ощущала? Кем была и кем стала? Простой вопрос, но вот ответ на него при ближайшем рассмотрении оказался не таким уж и очевидным. Теоретически, она должна была остаться тем кем была, то есть Ольгой Васильевной Агеевой, русской, беспартийной – шутка – незамужней, тысяча девятьсот шестьдесят девятого года рождения, проживающей,... то есть, проживавшей, разумеется, в Санкт-Петербурге, по адресу Большой Сампсониевский проспект, дом номер..., квартира на третьем этаже. Но чем дальше, тем меньше она ощущала себя Ольгой, хотя и Кайзериной Кински – той настоящей Кайзериной, какой та была до "вселения" — не стала тоже. И что же получалось?
"Одно сплошное безобразие!" — Невесело усмехнулась Кейт и наконец закурила.
— Кейт, — сказала она вслух, выдохнув сладковатый дым пахитосы. — Кайзерина, Кисси...
Немецкие фонемы не раздражали. Пожалуй, напротив, воспринимались гораздо более естественными, чем русские. И вот, что странно: Кайзериной она не была и – не стала, перестав одновременно быть Ольгой, но имя, имена – приняла, как свое, родное, с нею родившееся и ставшее частью ее личности. Возможно ли такое? А черт его знает! Наверное, это мог бы объяснить Баст, — "И где же тебя носит, милый кузен?!" — но его сейчас не было рядом. А сама и объяснять ничего не желала. Есть только то, что есть, а почему и отчего, кому какое дело?! Вот была она когда-то полноватой и тихой Олей-тихоней – вечной актрисой второго плана, играющей обычно роли без слов, и что? Кто-то интересовался, почему умная от природы, -она ведь никогда не была глупее ни одноклассников, ни однокурсников, скорее, наоборот, — здоровая (ведь и спортом занималась и совсем неплохо!) и на лицо не уродина, а оказалась в "углу"? И сама "дурью не маялась", разбирая, что и почему не сложилось в жизни. Так с чего бы ей начать заниматься этим теперь, когда все, наоборот, замечательно и интересно?