— Предрассудков?! Да вы на чьей стороне, в конце концов?! Моей или этих… — вспомнив, что разговор записывается Хаансен проглотил последнее слово.
— Я на стороне закона, — тихо, но твердо ответил Верше, — А закон Мирры запрещает иррациональную дискриминацию по национальному признаку. В общем, мое заключение по второму пункту — дискриминация при приеме на работу имела место. Я рекомендую вам в досудебном порядке заключить соглашение с господином Ардхи Маграхом и либо выплатить ему компенсацию, либо принять его на работу. Если же дело дойдет до суда, то вы сильно рискуете. Вы еще не получили полное гражданство и если однозначно будет доказано, что вы осуществляете иррациональную дискриминацию при приеме на работу, то вас могут депортировать.
— Не дождетесь! Я в суд пойду! Мы еще поглядим! Я не для того удрал сюда от идиотской политкорректности, чтобы мне тут ей опять в лицо тыкали! Вам ваше самоуправство с рук не сойдет! — Отто Хаансен вскочил и выбежал из кабинета, громко хлопнув дверью.
— Спасибо. Большое спасибо, — искренне поблагодарил Ардхи.
— Я просто сделал свою работу, — ответил старший юридический консультант, — И, так как, судя по всему, дело все-таки пойдет в суд, я сделал ее плохо. Но господин Отто Хаансен ошибается. Политкорректности на Мирре нет. Нам хватает и обычного здравого смысла.
***
Отто Хаансен проиграл суд и был депортирован с Мирры спустя три месяца.
— Вы не нужны, — полковник Красс уперся руками в кафедру и жестким взглядом окинул аудиторию. Курсанты военной академии притихли, — По крайней мере, вы не нужны в таком количестве. Зачем Мирре такая мощная армия? Почему в конституции жестко прописан минимальный процент от ВВП, который необходимо тратить на ее содержание? Отчего зарплаты высшего офицерского корпуса индексируются по средним зарплатам менеджеров и не должны быть ниже? Да с кем, в конце концов, Мирра собирается воевать? Ну? Кто может ответить?
— С теми, кто захочет на нас напасть, сэр? — робко предположил один из курсантов.
— Напасть на нас? — полковник усмехнулся, — А кто на нас нападет? Развитое демократическое государство? Кто скажет мне, почему это маловероятно?
— Эмпатия плюс демократия плюс свобода слова, — раздалось из первого ряда.
— Кто это сказал?!
— Я сэр! — худой курсант с копной рыжих волос вскочил и замер.
— Вы? — Красс одобрительно взглянул на него, — Продолжайте!
— В развитых демократических странах уровень насилия низок. Соответственно снижена толерантность к насилию. Зрелище гибнущих людей, как врагов, так и своих солдат будет переноситься населением крайне тяжело. А население это непременно увидит — развитая демократия предполагает свободу прессы. Пресса же гонится за сенсациями. Стерео трагической гибели множества людей это сенсация. Соответственно отношение граждан к любой агрессивной войне будет негативным и антивоенное давление на власти будет велико. Поэтому явная агрессия развитого демократического государства маловероятна. Она просто не будет поддержана населением.